Надо же, у меня теперь пропало всякое желание идти к реке, особенно когда Адам воспринял новости всего-навсего с коротким взмахом руки. Когда же ты повзрослеешь, Дебора, с отвращение думала я. У тебя нет и никогда не будет такой внешности, как у Мэгги Камерон. И если бы Колин Камерон не был женат, он бы не стал с тобой прогуливаться. Счастливчик, при такой жене он мог позволить себе быть учтивым.
— Ну и как, — спросил он в этот момент, — вам теперь показалась потрепанная старушка Англия?
Еще одно совпадение. «Потрепанная» — именно это слово пришло мне на ум, когда мы в первое утро ехали из Хитроу в Уимблдон, при виде всех этих лотков с мороженым, книжек в ярких обложках, аляповатых плит на фасадах. Теперь вид с парапета моста с собором Святого Павла на востоке и Биг Беном, Вестминстером и башнями Уайтхолла на западе, и вся темная панорама Лондона, причесанного, прилизанного и одетого в золото, жемчуг и янтарь, напомнила мне песенку, почти такую же старую, как и я сама.
— «Я в Лондоне родился, и он мне очень мил».
— Как ни странно, у меня эта песенка не пользовалась большим успехом, — насмешливо заметил мой провожатый с более заметным акцентом, чем обычно. Я рассмеялась нелепости этого, но он добавил: — И все же я надеюсь, вы не собираетесь провести все лето в Лондоне. Вы куда-нибудь поедете?
Он с одобрением слушал, пока я рассказывала ему о Торкомбе, и его настолько, казалось, позабавило мамино везение, что я вынуждена была сознаться, какую роль в этом сыграл Адам.
— Вот как, — сказал он и продолжал с невинным видом: — Я-то, конечно, буду в Сикоуве. Если вам захочется посмотреть шоу, только дайте мне знать.
Я с трудом сдерживала дрожь. Если после сегодняшнего вечера он мог подумать, что мне удастся склонить Адама пойти со мной на курортное шоу, то он был не слишком сообразителен. К тому же до Сикоува было восемьдесят миль, и кроме того…
— Вы очень добры, — сказала я, — но у меня предполагаются в некотором роде трудовые каникулы, так что я не буду иметь много свободного времени, — и я рассказала ему о коттедже Адама и о том, что я с нетерпением предвкушаю, как я там все устрою. Возможно, не стоило этого говорить. Возможно, я вела себя наивно. Но он сам вызвал это своим замечанием о Сикоуве.
— Коттедж Адама? — К моему удивлению, теперь в его голосе не было ни беспечности, ни безразличия. Тон вопроса был почти настороженным. — И где он находится?
— Где-то в Торкомбе, — беззаботно сказала я. — А почему вы спрашиваете?
— Я думал, что он от него избавился.
— А, вот что! Он передумал. — Я вспомнила признание Адама, и у меня потеплело на душе.