А Коненко его в машину пустил спокойно. Друг ведь, хоть и сволочь. А дружок его в упор и расстрелял.
Димка замолчал и, зажав сигарету, зубами, стал наливать себе еще чаю.
А я старательно пыталась поверить в очевидное. Хотя верить очень не хотелось.
– Подожди, Дим. А кто же тогда самого Барсукова убил?
Убийство самого Барсукова совсем не вписывалось в картину его злодеяний. Ну, если не допустить, конечно, что он сам себя убил в порыве раскаяния. Но во-первых, на такой порыв не страдающий особой совестливостью Барсуков вряд ли был способен. Во-вторых, сильно смущал способ этого «самоубийства». Заколоться сувенирным кортиком (а в том, что это был именно пропавший бесследно сувенир, никто не сомневался) не так-то просто. Для этого надо обладать поистине самурайской решимостью. Так что, версию о самоубийстве следствию пришлось отмести как несостоятельную.
Надо было искать убийцу, а где искать, непонятно. У первым приходившего на ум Совинского было железное алиби. Следующими кандидатами на роль «убийцы с кортиком» были те самые «хорошие ребята», на чьи деньги так рассчитывал покойник. Правда, когда Димыч попытался обсудить эту версию с операми из отдела по борьбе с экономическими преступлениями, те подняли Захарова на смех. Людям, которые отмывают через подставные фирмы деньги, убийства в этих фирмах совсем ни к чему. Только ненужное внимание со стороны правоохранительных органов. Да и за что в этом случае убивать Барсукова? Даже если предположить, что тот, совсем одурев от жадности, решил каким-то образом присвоить себе чужие деньги, убийство пользы все равно не принесет. Деньги можно получить только с живого человека. С трупа уже ничего не получишь. Да и не поступало на счет «Люкса» пока никаких крупных сумм.
Пришлось отказаться и от этой версии. Благо, причин для убийства нового директора «Люкса» хватало.
Вадим Дмитриевич Барсуков за свою не очень длинную жизнь успел так или иначе досадить огромному количеству людей.
Кроме цинично кинутого Совинского, существовали еще владельцы печатных изданий, пострадавшие во время инициированных Барсуковым проверок. Причем, многие даже не скрывали негативного к нему отношения и на допросах сожалели только о том, что Барсуков, судя по всему, перед смертью почти не мучился.
Существовала, в конце концов, жена Барсукова, уставшая от его постоянных интрижек и после смерти супруга получавшая неплохое наследство.
Да и многочисленных бывших любовниц нельзя было сбрасывать со счетов. Хоть любовь и прошла, обида могла остаться. Как выразился Димыч: «Вас, баб, фиг поймешь. Чего хотите, сами порой не знаете».