Однажды утром — это было вскоре после проведенной в Раю субботы — Кейти опоздала в школу. Она никак не могла найти свои вещи. Ее учебник алгебры, как она выразилась, куда-то «запропастился и провалился», ее грифельная дощечка тоже пропала, а от шляпки оторвалась одна ленточка. Кейти бегала по дому, отыскивая свои вещи и хлопая дверями, пока не вывела из терпения тетю Иззи.
— Что до твоей алгебры, — сказала она, — то если это та ужасно грязная книжка без задней обложки и с исчирканными страницами, ты найдешь ее под кухонным столом. Фил сказал перед завтраком, что это свинья; и неудивительно — у нее такой вид, что иначе не скажешь. И как ты, Кейти, умудряешься приводить свои учебники в такой вид, не могу даже представить. Не прошло и месяца с тех пор, как отец купил тебе новую алгебру, а посмотри на этот учебник теперь — противно в руки взять. Когда только ты поймешь, что книги стоят денег!.. Про твою грифельную дощечку ничего не знаю, но вот твоя ленточка от шляпы, — заключила она, вынимая ленточку из кармана.
— О, спасибо! — сказала Кейти, торопливо прикалывая ее булавкой к шляпке.
— Кейти! — почти взвизгнула мисс Иззи. — Что ты делаешь? Прикалывать булавкой завязки к шляпе! Господи помилуй! Какую еще глупость ты выдумаешь? Стой смирно и не вертись! Никуда не пойдешь, пока я не пришью ее как следует.
«Стоять смирно и не вертеться» было нелегко, так как тетя Иззи разволновалась и не переставала отчитывать Кейти, то и дело по неосторожности тыкая своей иголкой ей в подбородок. Но та терпела как могла, лишь непрерывно переминаясь с ноги на ногу и иногда издавая короткое фырканье, словно нетерпеливая лошадь. Освободившись, она в ту же минуту влетела в кухню, схватила свой учебник алгебры и вихрем помчалась к воротам, где ее терпеливо ожидала давно собравшаяся и ужасно боявшаяся, что они опоздают, Кловер.
— Придется бегом! — воскликнула уже запыхавшаяся Кейти. — Тетя Иззи меня задержала. Такая противная!
Они бежали быстро, но время бежало еще быстрее, и часы на башне пробили девять, когда девочки были на полпути. Всякая надежда успеть была потеряна. Это очень рассердило Кейти, так как хотя она часто опаздывала, но всегда горячо желала прийти рано.
— Ну вот, — сказала она, резко останавливаясь. — Я скажу тете Иззи, что это она виновата. Какая досада! — И она зашагала дальше в глубоком раздражении.
День, который начинается таким образом, скорее всего и кончится плохо — это известно большинству из нас. Все утро дела шли скверно. Кейти дважды ошиблась на уроке грамматики и скатилась в результате на более низкое место в классе. А когда она переписывала свое сочинение, рука у нее так дрожала, что почерк, и без того не очень красивый, стал почти неразборчивым, и миссис Найт сказала, что придется переписывать заново. От этого Кейти рассердилась как никогда и, прежде чем успела подумать, шепнула Кловер: «Вот досада!» А потом, когда перед большой переменой всем, «кто шептался», ведено было встать, ее охватил такой приступ раскаяния, что она вскочила вместе с другими и увидела, как черная галочка появилась в списке напротив ее фамилии. Слезы подступили к ее глазам от огорчения, и из опасения, что другие девочки заметят это, она, как только прозвенел звонок, стрелой помчалась через двор, влезла на крышу дровяного сарая и села там совсем одна, спиной к школе, пытаясь справиться со слезами и придать лицу обычное выражение, прежде чем подойдут остальные.