— Слышали? Тогда почему же вы не пришли ко мне?
— Я очень хотела прийти, но мне тоже было плохо, так плохо, что я не могла двигаться. Но почему же ты все-таки капризничала? Ты так и не сказала мне.
— Я не хотела капризничать, но просто не могла не плакать. Вы тоже заплакали бы и закричали — и Джонни тоже, — если бы вас засунули в отвратительную, тесную и душную койку, откуда вам никак не выбраться, и нечего поесть, и никто не принесет воды, когда хочется пить. А мама не откликалась, когда я звала ее.
— Она не могла ответить тебе: ей было слишком плохо, — объяснила Кейти. — Конечно, моя милочка, и тебе пришлось нелегко. Надеюсь, нам больше не придется переживать такие дни. Море теперь гораздо спокойнее.
— Мейбл такая бледненькая, ее тоже тошнило, — заметила Эми, озабоченно глядя на куклу, которую держала в руках. — Но здесь ей не может быть уже.
— Ты думаешь, что платье Мейбл не станет уже? — спросила Кейти, умышленно делая вид, что не понимает.
— Так сказала та женщина — толстая, которая заставила меня подняться на палубу. Но я очень рада, что она это сделала. Здесь мне намного лучше; только я все время думаю о бедняжке Марии-Матильде, которая заперта в сундуке в том темном месте. Ей, наверное, тоже плохо, и нет никого, кто объяснил бы ей, что происходит.
— Говорят, что в трюме, ближе ко дну судна, качка ощущается гораздо меньше, — сказала Кейти. — Так что, возможно, Мария-Матильда совсем ее не заметила. Ах, какой аппетитный запах! Хорошо бы, и нам принесли поесть.
К этому времени на палубе уже было немало других пассажиров, и Роберт, официант, расхаживал между ними с подносом в руке, принимая заказы к завтраку. Эми и Кейти вдруг почувствовали, что ужасно проголодались; и когда чуть позже миссис Эш с помощью стюардши тоже поднялась по лесенке на палубу, то была изумлена, обнаружив, что они с наипрекраснейшим аппетитом едят холодную говядину и жареный картофель. «Вы были подмастерьями и прошли период ученичества, — сказал им добродушный старый капитан, — и впредь на вас распространяются привилегии морской гильдии». Так и оказалось: после первых двух тяжелых дней никто из пассажиров уже не страдал от морской болезни во время этого плавания.
Выяснилось, что у Эми такой же большой аппетит на занимательные истории, как и на холодную говядину, и, чтобы утолить этот голод, Кейти начала что-то вроде океанской повести в ежедневных выпусках под названием «История Виолетты и Эммы», которую она намеревалась продолжать до прибытия парохода в Ливерпуль, но которая на самом деле не кончалась гораздо дольше. Кейти могла бы дать своей повести и другое, вполне подходящее, название — «Приключение двух маленьких девочек, у которых не было никаких приключений», так как на протяжении всего этого затянувшегося повествования ни с Эммой, ни с Виолеттой не происходило ничего необыкновенного. Эми тем не менее нашла их совершенно очаровательными девочками и не уставала слушать о том, как они ходили в школу и возвращались домой, как попадали по легкомыслию в неприятные ситуации и выходили из них, как принимали хорошие решения и не следовали им, и о рождественских подарках и угощении в дни рождения, и о том, что они обе говорили и что чувствовали. Первая часть этого не слишком захватывающего романа появилась в тот день на палубе, а потом Эми ежедневно требовала новой главы, и эта история стала главной составляющей ее развлечений во время путешествия.