Разрывы и всплески прекратились.
Длинный силуэт «Смелого» стал сокращаться, превратился в высокий ромб.
Все стоящие на мостике офицеры были похожи друг на друга: в мешковатых, горчичного цвета, прорезиненных, подбитых мехом куртках и таких же штанах, вправленных в оленьи унты. Остроконечные колпаки капюшонов прикрывали лица и тульи фуражек. Но вот один, у машинного телеграфа, откинул капюшон, и он лег за спиной горбом жесткого короткого меха. Капитан-лейтенант Ларионов, командир «Громового», смотрел вдаль в сторону «Смелого». Лаковый козырек его фуражки был надвинут на выпуклые белокурые брови, на глубоко запавшие, воспаленные глаза. Снежинка села на гладко выбритую, медно-желтую щеку, он не смахивал ее, и она медленно таяла, превращаясь в прозрачную круглую каплю.
— Гордеев! — позвал командир корабля.
У него был глуховатый, негромкий голос, но коренастый старшина, стоящий у фок-мачты, тотчас повернул к нему смуглое внимательное лицо.
— Запросите «Смелый», что с лодкой.
— Есть запросить, что с лодкой! — крикнул Гордеев.
— Напишите прожектором. Флагами при этой мути могут не разобрать.
— Есть написать прожектором!
Гордеев поднял над крылом мостика большой, наглухо закрытый фонарь, быстро щелкал задвижкой, открывая и закрывая свет. На мостике «Смелого» замелькала золотая расплывчатая звездочка ответного сигнала.
— «Лодки больше не слышу! — громко и раздельно читал Гордеев. — Торпеда прошла у меня под носом. Продолжать ли поиски? Слышите ли вы лодку? Командир».
Ларионов стоял неподвижно. Он поднял руку в меховой рукавице, вытер влажную щеку.
— Напишите: «Лодку не слышал и не слышу. Продолжайте новый заданный курс».
Гордеев снова замигал прожектором.
Командир пригнулся к машинному телеграфу — к ряду плоских металлических ручек, торчащих над тумбой, со звоном передвинул одну из них.
За мостиком, над огромной овальной трубой, покрашенной в белое с черной каймой, дрожал раскаленный, струящийся, как прозрачный ручей, воздух бездымного хода. Но большой клуб бурого бархатистого дыма вырвался вдруг из трубы, вытягиваясь над волнами в остроконечное облако, поплыл к горизонту.
— Вахтенный, свяжитесь с постом энергетики!
Один из офицеров поднял тяжелую пластмассовую трубку, бросил в нее несколько слов, передал трубку командиру.
— Командир «БЧ-пять»? — сказал Ларионов в телефон. — Передайте в котельное: если еще раз увижу дым из трубы, потребую наложения взыскания. Ладно, дробь... Оправданий не принимаю...
Он сунул трубку вахтенному офицеру, склонился над медным раструбом переговорного аппарата.