*****
В подавленном настроении она приземлилась в Шереметьево, стараясь не смотреть по сторонам, в суеверном страхе опять чего-нибудь напророчить. Когда транспортная лента вынесла её багаж, Эля поняла, что не рассчитала сил – к собственной сумке прибавилось еще три, полные подарков, сувениров и хорошеньких мелочей, да в придачу пакет с безжалостно утрамбованными в нем букетами. В первые минуты она не обратила внимания, что ее никто не встречает. Эля потеряно огляделась, знакомых лиц не просматривалось. У таксофонов стояла очередь, к тому же у девушки не было телефонной карты, мобильник, естественно, разряжен, алчный настрой таксистов не предвещал ничего хорошего.
- Помочь? – спросили над ухом.
- Ой, пожалуйста, - расцвела Эля, оборачиваясь и понимая, что перед ней не представитель таксистской братии денежных кровопийц.
Правда улыбка ее сразу же несколько привяла – над ней возвышалась гора накаченных мышц, увенчанная совершенно бандитской бритой физиономией.
- Тебе куда? – показал сразу тридцать три зуба добрый самаритянин.
- Мне?
- Ну, не мне же…
- А! – Элина улыбка стала совсем неуверенной, так овечка улыбается серому волку в бесплотной надежде на то, тот перешел в вегетарианство. - Мне к «Измайловской».
- Ладушки. Почапали, киса?
«Киса» с обреченностью приговоренного позволила доставить себя и вещи к устрашающего вида блестящему черному «Лексусу», больше походящему на гибрид бронетранспортера, по недосмотру не оснащенного пулеметами, но зато с темными стеклами.
- Где отдыхала, киса?
- Я? На Мальдивских островах.
- Нормаль! – покачал головой самаритянин. – Папик раскошелился?
- Нет, братья. У папы таких денег нет, он - археолог.
- Даешь, бикса! – засмеялся самаритянин. – Папик – археолог! Смешно… Тебя как звать-то, красавица?
- Эля…
- Ага, а меня – Киря. Спрыснем знакомство?
И Киря притормозил своего железного коня возле «Мечты гурмана» на Трубной. Эля глянула и судорожно сглотнула: и отказаться боязно – а ну, как осерчает? Справься поди с таким гоблином - и соглашаться не охота – чем расплачиваться придется? Натурой? Натуры было сильно жалко.
Ресторан угнетал ярко-поросеночной росписью стен, салатного цвета скатертями, оранжево-апельсиновым потолком и подернутым тиной прудиком посредине зала. Из прудика Эля почему-то ожидала услышать кваканье, но вода молча покачивала ряской и кувшинками, что производило слегка удручающее впечатление, навевая мысли об усопших в тарелках клиентов Царевнах-лягушках. От декора у Эли зарябило в глазах и сразу разболелась голова. Меню тоже настроения не повысило – самое дешевенькое блюдо от пятидесяти условных единиц.