Вахтангов [1-е издание] (Херсонский) - страница 59

«…И если борьба с войной непосильна, и пути для нее им, в сущности говоря, неизвестны, то те же мысли и чувства принесут людям, в годину народного страдания, отдых, утешение, пробудят любовь, укрепят сознание, что страдающие не одиноки, и это даст облегчение».

Автоэпиграмма E. Б. Вахтангова. 1914 г.

Вахтангов не спорит в студии, он как будто принимает сентиментальную настроенность, объединившую исполнителей «Сверчка», но неожиданно в исполнение роли игрушечного фабриканта Текльтона он вносит свою, иную, индивидуальную оценку происходящего.

Для Евгения Богратионовича это исполнение приобретает особенное значение. Вахтангов не только числится в труппе Художественного театра, но и часто бывает занят в спектаклях. Однако поручаемые ему роли настолько малы и несамостоятельны по трактовке, что у его товарищей, как он чувствует, возникает молчаливый вопрос: да полно, есть ли у него большой актерский талант? Но и независимо от этого Вахтангов страстно хочет играть. Он любит играть, ему необходимо не только воспитывать артистов и помогать им создавать образы, идущие от их индивидуальности, но и самому, на личном опыте и примере, проверять и утверждать свои актерские задачи.

Е. Б. Вахтангов в роли Текльтона. «Сверчок на печи» Ч. Диккенса. 1-я студия МХТ. 1914 г.

Текльтон врезается в память зрителей. Пока это только резкий штрих. Но кто умеет угадывать и предвидеть, тот не проходит мимо созданного Вахтанговым образа, не задумавшись о чем-то новом, еще невиданном в МХТ и в его студии, — новом и настолько серьезном, что из этого может вырасти совершенно иное направление театра.

Если остальные артисты в спектакле стремятся «по человечеству» оправдать своих героев, то Вахтангов прежде всего обвиняет. Все актеры ищут мягкие общечеловеческие краски и как бы извиняются за своих героев, когда те делают «ошибки», проявляют «грубость» или «непонимание происходящего». Получается беззубый, жалостливый спектакль. Вахтангов же рисует своего фабриканта резкими, холодными линиями, не извиняется за него и не прощает. Артисты распинаются в «человечности» своих героев, но стремятся раскрыть характеры через простейшие ощущения и наивные мотивы поступков. Вахтанговский же Текльтон как будто бесчеловечен. Он страшен. Один Вахтангов не боится создавать сложный и трудный для поверхностного понимания человеческий образ, и он, единственный в спектакле, подлинно трагичен.

Спектакль «Сверчок на печи» сладок до приторности[23]. Вахтангов же создает образ строгий, чистый и глубокий.

Образ Текльтона навеян у Вахтангова мыслями о его собственном отце. Обнаженная автоматичность, жестокость, подавление всего живого и непосредственного вокруг доведены в образе до острого гротеска. А признание в своем одиночестве, со стоном вырвавшееся в конце концов у Текльтона, — это то, чего так долго ждал и не мог дождаться сын от замкнутого Богратиона Сергеевича. Не потому ли это признание прозвучало на сцене с такой болью? Но причины, вызвавшие в исполнении Вахтангова трагические черты образа Текльтона, лежат еще глубже. Вахтангов все больше начинает осознавать, что за стенами студий происходит трагедия, и это вызывает у него интуитивный протест художника против келейной успокоенности, против толстовских настроений всепрощения и незлобивости. Евгений Богратионович своим молодым ученикам в Студенческой студии с негодованием сказал: «Нужно понять, что всякая деятельность, направленная к смягчению ужасов войны, поддерживает и затягивает войну. Мы, сами того не замечая, затягиваем то преступление, которое именуется войной».