— Давеча в центре видел столпотворение. Открывалась конференция по антисемитизму.
После некоторой паузы Полковник спросил:
— Да? И кто же там собирался: антисемиты или наоборот?
Дознаватель хмыкнул: действительно, в таком терпимом городе, как Лондон, ответ совсем не обязательно должен был быть однозначным.
— Да нет, конечно «наоборот»!
— А чего хотели?
— Чтобы не было антисемитов!
— И что решили?
— А хрен их знает! Наверное, вывести их — антисемитов — под корень!
— А как?
— То-то и оно! Никто пока не знает! Прямо мистика! Но считается, что уж если будут помалкивать, и то хорошо!
Подумав, Полковник изрёк:
— Всю жизнь мечтал быть «наоборот». Представляешь, Дознаватель, у тебя всегда есть возможность всё бросить и вернуться на землю предков! Это многого стоит!
— Ну, нас-то с нашей профессией всё равно бы не выпустили!
Полковник на секунду оторвался от огромного фотоаппарата на солидном штативе и с сомнением посмотрел на своего соратника. С его-то физиогномическим типом в любом случае было бы проблематично доказать, что родная мать происходила из семьи потомственных раввинов. Но он не стал вслух разочаровывать Дознавателя и говорить ему о том, что того — с его-то крестьянской рожей! — было бы трудно назвать врачом или юристом, даже если бы он надел очки с толстыми стёклами, костюм с жилеткой, отрастил бородку а la Троцкий и накануне сутки напролёт читал Фейхтвангера.
— Вот он! — вдруг негромко воскликнул Дознаватель и приник к фотоаппарату.
«Он» был одной из двух потенциальных жертв, предварительно намеченных к дальнейшей «разработке». Первым кандидатом оказался слегка отмытый хиппи с явными признаками употребления запрещённых субстанций и собакой-компаньоном такого же подозрительного и неухоженного вида. Военные разведчики, тихо посмеиваясь, сошлись во мнении, что и патлатый, и его нечёсаный пёс вполне могли злоупотреблять одним и тем же наркотиком. И хиппи, и его четвероногий собутыльник читали журнал «Плэйбой», волочили при ходьбе ноги и общались с большим количеством антиглобалистов с потревоженным разумом. Из числа тех, что бьют стёкла в «Макдональдсе», прилюдно писают в бутылки из-под кока-колы и швыряют помидоры в королей и президентов. Можно было только удивляться, как подобная пара могла попасть на режимный объект. Второй кандидат был явным «знайкой» — худосочным гением с горящим взором на молочно-белом лице, никогда не видящим солнечного света. Посмотрев впервые на его фото, Десантник предсказуемо определил с интонацией, выдававшей унаследованную неприязнь бесконечных поколений пролетариата к не менее долгим линиям работников умственного фронта: «Ничего, что грудь впалая — зато спина колесом!» Действительно, «знайка» не отличался статной фигурой. Зато парковал свой скромный автомобиль в одном из самых престижных мест — возле входа в контору. А когда он — обычно поздно вечером — уезжал с работы, один из внушительно выглядевших охранников неизменно и с подчёркнутым уважением выходил из помещения проходной, чтобы помочь ему выехать. В общем, дохлый или нет, но этот кандидат совершенно очевидно являлся не самым последним насекомым в данном муравейнике.