По замечанию Барри Болдуина, «немногое Лукиан любил так, как строить инвективу»[357]. Однако в этой, так сказать, антибиографии мы встречаем не только инвективу. По всей видимости, Лукиан до некоторой степени пародирует энкомиастические биографии, прославлявшие подобных религиозных лидеров, в которых рассказывалось об их происхождении, чудесах и пророческих изречениях — все в целях рекламы самого лидера и учрежденного им культа. Вполне возможно, что к тому времени была написана популярная хвалебная биография самого Александра (а может быть, и не одна) — и Лукиан создавал ей скептическую и пародийную альтернативу[358]. По крайней мере, по форме эти биографии могли не очень сильно отличаться от Евангелия от Марка — хотя пародия на Александра, несомненно, находится на более высоком литературном уровне.
Критика Лукиана состоит в том, что он приписывает Александру низменные мотивы, а все якобы сверхъестественные свойства культа и оракула изображает в виде изобретательного жульничества. Например, сам бог Гликон — не что иное, как ручная змея (привезенная Александром из Пеллы — места, славного своими ручными змеями), на голову которой насажена искусственная голова и хитроумное устройство, создающее впечатление, что Гликон разговаривает. Вопросы божеству подавались на запечатанных свитках и возвращались нераспечатанными; это объясняется тем, что Александр умел взламывать печати и затем восстанавливать их, не оставляя следов. Таким образом, Лукиан описывает обычные для энкомиастических биографий «чудеса» и «магию», одновременно разоблачая их. Кроме того, он приписывает Александру самые низменные мотивы и обвиняет его во множестве преступлений и пороков — мошенничестве, прелюбодеянии, разврате с мальчиками и даже в попытке убийства.
Историческое существование Александра и суть культа Гликона в Абонотихе подтверждены независимыми свидетельствами и сомнений не вызывают[359]. Степень точности рассказа Лукиана вызывает споры[360], однако большая часть его сведений хорошо соотносится с тем, что нам известно о социальном и религиозном контексте того времени, и выглядит вполне правдоподобно[361]. Непристойный рассказ о молодости Александра — скорее всего, выдумка, и маловероятно, чтобы приводимые Лукианом рационалистические объяснения чудес были известны ему как достоверные факты. Скорее всего, это по большей части его гипотезы; некоторые его объяснения совпадают с тем, как объясняли производство шарлатанских «чудес» другие античные авторы. Что касается мотивов Александра и его пороков — едва ли стоит доверять в этом вопросе биографу, столь озабоченному изображением своего героя в самом дурном свете. Однако в целом, за исключением этих аспектов, изложение карьеры Александра вполне может быть исторически достоверным. Учитывая, что Александр и его дела были еще живы в людской памяти — вряд ли целям Лукиана могла бы служить чистая выдумка.