Или беда, которая случилась со страной, нуждается в правдивом анализе, в
выявлении реальных причин, в назывании всех имен, всех цифр, всех обманов? Но в
тысячу крат удобнее локализовать, канализировать проблему: не капитализм
виноват, не раздел страны причиной, не приватизация — а взяточничество клана
Путина и КГБ. Вопрос в том, кому удобно таким образом локализовать проблему. И
когда прогрессивная часть общества, отвергая мздоимство и произвол одного
чиновника, немедленно голосует за олигарха, зовя нового вора на царство, — то
иллюзий не остается никаких. Вы не проблему решать хотите, вы не страну спасать
желаете — вы хотите в лучших традициях российской истории все беды строя свалить
на одного правителя и идти дальше: воровать, богатеть, жиреть. И при этом дать
простым людям иллюзию, что те поборолись за свободу.
Любопытно, что фронда не делает секретов из того, что обслуживает интересы
принцев и борется не за благо населения, но за ограничение власти Мазарини (Дона
Рэбы). Говорится прямо: программы нет, есть задача — свалить грехи системы на
одного правителя. Население, которое жаждет высказать обиду, охотно спускается к
водопою протестных демонстраций. Здесь население пойдет в одних колоннах с
принцами и виконтами — об руку с телеведущими и бывшим премьером. Едва принцу
Бофору, герцогу Лонгвилю, Кириенко, Навальному, Белых и т. п.
предлагают корпоративный или государственный пост — фрондер приостанавливает
протестную деятельность, начинает службу, оплаченную из украденных у народа
средств. А колонна протестующих продолжает свой марш. Когда либеральные писатели
в знак протеста фланируют по бульварам — это мило: они утверждают жизненность
метафоры «бульварные писатели». Политика, мнится в этот момент, делается
хрупкими богемными руками. На деле, разумеется, политика всегда делается
политиками, которые имеются и в настоящий момент.
Иногда (и это сравнение мне представляется самым неудачным) лидеры протестной
богемы напоминают себе «сотню прапорщиков», то есть декабристов. Это —
абстрактное пожелание подвига. В реальности же было так, что привилегированные
дворяне вышли с протестом, отказываясь тем самым от привилегий, выступая за
нужды народа; терпеть чужое рабство им было нестерпимо. «Сотня прапорщиков»
выступила не за права избранных (сословные права у них и так имелись) — дворяне
выступили за права черни и быдла. В этом смысле бульварные манифестанты
выступают скорее в качестве антидекабристов, плебеев. Требующих себе сословных
прав. Проводящих черту меж чернью и собой. Среди литературных манифестов этот —
небывалый.