Но при этом интересно то, в самой лесной концессии на реке Ялу, конечно при объективном рассмотрении, трудно найти нечто экономически предосудительное. "Авантюрой" в глазах большинства историков она стала уже по итогам проигранной войны. Идея же с точки зрения бизнеса была здравой и разумной. Открываемые концессией для эксплуатации сказочные - даже для богатой лесами России - запасы почти в миллиард кубометров ценной древесины в долинах пограничных рек Туманган, Ялу и на острове Уллындо вкупе с удобными транспортными коммуникациями и близостью развивающихся рынков, объективно сулили национальному капиталу полноценное и прочное закрепление в регионе.
Стоимостная оценка концессионных активов в ценах "нашего мира" к моменту нашего сюда "попадоса" - не менее 50 млрд. долларов США. При предусмотренном концессионным договором 20-летнем периоде эксплуатации ее годовой оборот мог составлять порядка 2,5 млрд. долларов США, что сопоставимо со всеми аналогичным образом пересчитанными капитальными затратами, понесенными Россией по сооружению КВЖД. Но для освоения всего этого богатства требовалось жесткое политическое, а следовательно и военное, закрепление России в регионе.
Однако у Витте были иные виды на капвложения. И он начал активно противостоять "абазовско-безобразовским" планам, вместо поиска новых источников финансирования корейского направления российской экспансии, предложив урезать уже существующие статьи расходов. В первую очередь - оборонные. И Куропаткин с Алексеем Александровичем его поддержали... Масла в огонь подлила и так называемая русская общественность. Газеты, ангажированные Витте и его сторонниками, зашумели о безумной авантюре. В обществе стали говорить: "Швыряют миллионами, чтобы великим князьям можно было наживаться на лесных концессиях на Ялу". Давление на правительство было произведено такое организованное и всестороннее, что... по настоянию Витте средства на постройку Порт-Артурской крепости были значительно урезаны! "Своими" же инвестициями, в частности в инфраструктуру Дальнего, он поступиться не захотел. Или не смог - конфиденциальные обязательства-с...
Между тем, российское правительство медлило с выводом армейских сил из Маньчжурии, хотя сроки, установленные договором 8 апреля 1902 года, уже миновали. Это вызывало естественную настороженность в Пекине и плохо сдерживаемую ярость на Японских островах. Но в Зимнем продолжали придерживаться мнения, что японцы "не решатся". В декабре 1903 года переговоры с Японией достигают предельного напряжения. Японский посланник Курино умоляет министра иностранных дел Ламсдорфа ускорить ответ на его ноты, которые неделями остаются без ответа. Но Ламсдорф бессилен: вся дипломатическая переписка с Японией изъята из его ведения - ее на свой страх и риск ведет "Особый комитет". Курино добивается личной встречи с царем, но Николай II для японского посла неизменно "занят". На новогоднем приеме дипломатического корпуса царь произносит речь, в которой недвусмысленно напоминает о мощи России и советует не искушать ее миролюбия. И так продолжается до японской ноты, а фактически ультиматума от 13 января...