За кулисами Большого «Франциск» вызвал форменный переполох. В нем все раздражает: нет классических гармоний, в партитуру включен диджейский скробблинг (это когда звук как ножом по стеклу), заглавная партия поручена тонкоголосому контратенору. Мало того, режиссура 21-летнего студента РАТИ-ГИТИСа, дебютанта Владимира Бочарова ей под стать. Списанные с «синеблузников» девочки и мальчики в униформе частят речитативы с цитатами из Франциска, в том числе знаменитый мазохистский «брат-огонь, дай мне выдержать твое жжение». Плюс аскетичные, как по завету святого, монтировочные леса вместо декораций с оркестром и хором на «этажах». Словом, никакого почтения к гению места и традициям Большого, под которыми уже больше полувека принято понимать косность, вялость, бархат и парчу. Государственное информагентство уже привело слова «простой зрительницы», которая не поняла, но осуждает. Интернет в ответ зашумел, мол, наших бьют. Но ведь, откровенно говоря, все это уже было, и не так давно — вспомните «Детей Розенталя», а потом, хоть и с меньшим градусом, стоны об осквернении священных подмостков «хулиганом» Дмитрием Черняковым.
Да, все вроде бы верно: обыкновенный зритель ходит в театр не познавать, а узнавать, а скрежета ему хватает и без театра. Россия тут не исключение. Уважаемый Зальцбургский фестиваль сменил тренд, его новый шеф Александр Перейра не скрывает, что будет дружить с консервативным зрительским большинством. Но нам-то до той ситуации еще далеко. Само отношение к эксперименту как к кощунству, а к сцене как к священному алтарю (а не наоборот!) — свидетельство обыкновенной дикости. Кто не с нами, тот против нас. Кто без гармонии, тот плох. Стоит ли тогда удивляться, что с завидной регулярностью в Большом (и не в нем одном) появляются перелицованные образцы «золотой классики» 50—60-х, замшелые «Борисы Годуновы» и «Чародейки», а серьезные мужи твердят о кризисе оперной режиссуры? Откуда же ей появиться, если на священную сцену даже в формате эксперимента соваться нельзя?
Между тем Новую сцену Большого изначально предполагалось отдавать молодым. А «Франциск», хоть и вышел угловатым, наивным, прыщавым, — живой и светится.
Шутить извольте / Искусство и культура / Телевидение
Шутить извольте
/ Искусство и культура/ Телевидение
Иван Ургант: «Понимаете, шутка может быть смешной или нет. Не имеет значения, о президенте она или о стрекозе...»
Семнадцатого сентября
Иван Ургант
заступает в вечернюю смену: возобновляется уходившая на летние каникулы его именная программа на Первом канале. Это означает, что не реже четырех раз в неделю любой желающий сможет лицезреть Ивана Андреевича на телеэкране. И еще одно немудреное умозаключение: судя по всему, Константин Эрнст по-прежнему свято верит в бронебойную силу юмористического дара Урганта, гарантирующего рейтинг всему, к чему тот прикоснется. Этим можно объяснить перемещение late night show Ивана с 23.30 на час вверх. Высокое доверие обязывает…