— Вы так долго ничего о себе не писали, что мы начали волноваться, — заявила Роза. — Мы объявили розыск. Нельзя же так, Рудольф.
— Знаю, — ответил я. — Джордж Фезерли мне рассказал, что вы чуть ли не всех послов поставили на ноги. Не понимаю, отчего вы так волновались? Я ведь не беспомощное дитя.
— Да я совсем не потому вас искала, — выпалила вдруг умнейшая Роза. — Мне хотелось известить вас о сэре Джекобе Борродейле. Он получает посольство. Вернее, он получит его через месяц и снова подтвердил, что берет вас с собой.
— А куда он поедет? — спросил я.
— Он едет на место лорда Тофэма в Стрелсау. После Парижа это лучшее наше посольство в Европе, Рудольф. Я на вашем месте ни минуты не сомневалась бы.
У меня вырвался какой-то неопределенный возглас. Некоторое время я сидел совершенно подавленный и не знал, что предпринять. Наконец я вроде бы сообразил, что делать, и, кинув выразительный взгляд на брата, проговорил:
— Стрелсау… Как ты на это смотришь?
— О, думаю, пора прекратить обращать внимание на всякие старые сплетни, — решительно возразила Роза, и я отметил про себя, что за время моего отсутствия она стала проявлять куда большую широту взглядов. — Все зависит только от вас, Рудольф, — продолжала она, — если вы решили поехать, никто не вправе вам помешать!
— Не знаю, хочу ли я…
— Вы невыносимы, Рудольф, — ответила она.
Я понял, что снова разочаровал ее.
— Дорогая Роза, я с удовольствием поехал бы в Стрелсау, но, боюсь, это будет не очень удобно, — ответил я.
— Но все давно забыли про эту историю, — снова возразила она.
И тут я вынул из кармана портрет короля Руритании. Снимок был сделан месяца за два до коронации. Я протянул его Розе. Вглядевшись в лицо короля, она, похоже, задумалась.
— Я так и знал, дорогая Роза. Вы просто никогда не видели фотографий Рудольфа Пятого. Как вам кажется, если я появлюсь при дворе Руритании, не вспомнит ли Рудольф этой старой истории?
Добрейшая моя родственница переводила взгляд с портрета короля на меня и обратно.
— О, Боже! — вдруг выкрикнула она и в сердцах бросила фотографию на стол.
— А ты, Боб, что скажешь? — обратился я к брату.
Роберт Берлсдон поднялся с кресла и, пройдя в угол комнаты, вытащил из кипы газет номер «Лондонских новостей». Перелистнув несколько страниц, он нашел фотографию, запечатлевшую недавнюю коронацию в Руритании. Он протянул мне фотографию, и я погрузился в воспоминания. Взгляд мой переходил от моего собственного изображения на лицо Сапта, маршала Стракенца, кардинала в парадных одеждах, Черного Майкла. Рядом с кардиналом стояла Флавия… Я очнулся от грез лишь после того, как брат легонько тронул меня за плечо.