— Верно, — со вздохом произнес влюбленный Фриц, — чтобы надежно хранить тайну, надо переместить женщин не ближе чем в Стрелсау.
С этим мы въехали в дворцовую аллею и скоро уже подъезжали к дому. Услышав стук копыт по гравию, Сапт выбежал нам навстречу.
— Живы? Ну, слава Богу! — воскликнул он. — Вы не столкнулись ни с кем из них?
— Не понимаю, кого вы имеете в виду? — спросил я.
— Мой мальчик, тебе нельзя разъезжать с такой малой свитой. Тебя должны сопровождать по крайней мере шестеро из нас. Вы помните Берненштайна из нашего отряда?
Я кивнул. Это был высокий стройный блондин.
— Он лежит в комнате наверху, — продолжал Сапт, — у него прострелена рука.
— Не может быть!
— Он решил после ужина немного прогуляться по лесу, а пройдя около мили, заметил, что за деревьями прячутся три человека. Не успел он отреагировать, как один из них вскинул ружье и начал целиться в него. Берненштайн не взял с собой оружия. Единственное, что ему оставалось, спасаться бегством. Они принялись палить вслед, и одна пуля попала ему в руку. Он потерял много крови и еле добежал до дому. Хорошо еще, лишился чувств только тут. Случись с ним это в лесу, мы никогда бы его больше не увидели. Впрочем, думаю, они не очень рьяно преследовали его. Скорее всего, они боялись подходить слишком близко к дому.
— Знаете, Сапт, у меня есть одно предположение, — начал я.
— Какое?
— Ну, я бы не хотел оставаться у руританцев в долгу. А я буду считать себя вечным должником народа, который мне оказал такое доверие и почести, если оставлю в живых хоть одного из этой «шестерки».
Сапт спокойно выслушал меня и столь же невозмутимо ответил:
— Пуля-то предназначалась тебе, мой мальчик.
— Возможно, — согласился я, — но важно, мне кажется, другое: братец Майкл первым начал войну и пролил кровь.
— Любопытно, кто были эти трое? — с задумчивым видом произнес Фриц.
Мы с Саптом пожали плечами. Головорезы из «шестерки» Майкла были как на подбор, и любой из них мог запросто справиться с подобным делом. Бедняге Берненштайну крупно повезло, что они не уложила его на месте.
— А теперь, Сапт, пойдемте в дом, — гордо сказал я. — Мне хочется, чтобы вы убедились: мы с Фрицем совсем не зря провели время.
Глава XIII. Замечательная «Лестница Иакова»
На следующее утро я с головой окунулся в работу. Вчерашняя вылазка Майкловой «шестерки» показала, что пора действовать. Мы с Фрицем и Саптом строили и отметали план за планом, отдавали распоряжения нашему маленькому отряду… Словом, мы были заняты той кропотливой работой, которая неизбежно предшествует началу любой военной операции. Для меня это имело огромное значение хотя бы потому, что я хоть ненадолго переключился. О, разумеется, никакая работа не в силах излечить влюбленного. Но если ни один труд нельзя уподобить лекарству, то в качестве отвлекающего средства он просто великолепен. Именно так на меня и подействовали утренние хлопоты. К середине дня я настолько устал, что в изнеможении плюхнулся в кресло на солнышке. На Сапта работа подействовала, наоборот, возбуждающе, и он дивился моей безмятежности. Правда, покой мой вскоре был нарушен. Руперт Хенцау, который, по всей видимости, не боялся ничего на свете, проскакал сквозь все поместье графа Станисласа и прямо верхом въехал в сад. Он осадил коня подле моего кресла, спешился и, отвесив шутовской поклон, объявил, что просит у меня аудиенции с глазу на глаз. Ему, видите ли, надо передать мне послание от герцога Стрелсау.