– Час от часу не легче. Узнали почему?
– Разумеется узнали. Дело в том, что он им сделал после смерти лоботомию. Вам знаком этот метод лечения буйных больных и американских комми? Весьма известная история американской деятельности. Сейчас, правда, о ней вспоминать неудобно…
– Ну слыхал, конечно. Нобелевку тому португальцу за это изобретение дали вроде бы. А комми тут при чем?
– Так широко амеры пользовали против всяких инакомыслящих. Своих Новодворских они именно так и лечили. Ведь выступать против американской демократии и государства может только сумасшедший. Тогда у них охота на ведьм мощно шла. Чаплину вон пришлось из страны уехать, коммунистический агент оказался. А с лоботомией все отлично получалось. Нарушил хирургически связь лобных долей с остальным мозгом, и вся правозащитная деятельность прекращается навсегда. Короче говоря, буйный становится тихим. Вот и с зомби то же получается.
– М-да. И что? Всех оперировать?
– Я не о том. Они просто становятся неагрессивными, но и только. Контакт с ними не получается. Существуют. Как коматозные овощи. Только в придачу еще и мертвые…
– Ну интересная информация, только не знаю, как ее использовать можно. Этот нейрохирург где сейчас? И семья его?
– Любопытной Варваре в Москве нос оторвали! – ухмыляется Бурш, складывая иголки в коробку.
– Ага. А в Питербурхе на место пришивали!
– В лаборатории некробиологии у Кабановой. Где ж еще. Только вы оба не шибко-то болтайте, ни к чему людям еще и такое знать. Проболтаетесь, а мне будут неприятности. И сотворю вам со гневом и с яростию месть языком.
– Учтем. Вроде наши идут?
Действительно, по лестнице с грохотом и лязгом спускаются алебардисты.
– Алкоголик Иванов! Вы приговариваетесь к расстрелу! Ваше последнее слово? – гремит сверху трубный глас Дункана.
– Ну ващщще… – откликается кто-то из его приятелей.
Раздается хохот.
Бурш морщится:
– Пошли в больницу. Тут теперь часовые останутся до прибытия команды дезинфекторов. А мне еще и похороны организовывать.
– Так без погибших же обошлось! – оторопевает сапер.
Бурш взглядом показывает на коридор, где вдоль стен валяются розовые обглоданные кости и кучи трупов – в грязных пижамах, остатках рваных медкостюмов и ошметьях от белых халатов.
Крокодил сникает, поняв, что ляпнул глупость.
В больнице оказывается, что латники будут писать рапорт с предложениями и выводами, а нам придется опять скататься на завод – на усиление, что ли…
Пока сижу в зале, где только что закончилось выступление танкиста-майора. После семинара задают ему всякие хитрые вопросы. Послушать интересно, благо от стрельбы сейчас много что зависит.