Но нет; когда Глюк подошел ближе, он заметил, что клумбы разорены копытами и колесами, и кустики букса выдраны с корнем, валяются на дорожке, а канны кое-где сломаны.
Однако дача – вот она, целая и невредимая; на веранде какие-то люди сидят вокруг стола, что-то пишут, а на дорожке стоит, утирает пот со лба большим белым платком вчерашний знакомец, околоточный надзиратель, Константин Аркадьевич Заславский.
Прыщи – и младший и старший – Глюка признали, поздоровались, младший робким полупоклоном, а городовой – назвав по имени-отчеству.
Глюк на приветствие ответил: младшему – небрежным кивком, а старшему вслух. И спросил:
— А что же пожар, Данила? Вроде дача цела?
Прыщ-старший, покосившись на репортеров, осторожно сказал:
— А вы проходьте, Феликс Францывич, там околоточный надзиратель вам объяснят.
Константин Аркадьевич, который вытирал теперь толстую красную шею, при виде Глюка вздохнул:
— Вот, Феликс Францевич, опять с Цванцигеровой дачкой несчастье, да-с…
И вполголоса, косясь на заседавших на веранде, поведал Глюку о событиях минувшей ночи:
— Флигель сгорел, выгорел полностью, да вот горе – те ночи он пустой стоял, в нем же студент жил, да Иван, лакей, да управитель; управитель в город перебрался, те двое в участке…
— А что, выпустили их вчера? — спросил Глюк.
— Да нет, до утра до нынешнего задержали; а во флигеле мальчики, пасынки Новиковой попросились ночевать, ну и сгорели. Полыхнуло за полночь, пока тревогу подняли, пока пожарные прискакали… Одного вытащили, еще дышал, а другой… — околоточный надзиратель махнул рукой. — Его высокоблагородие полицмейстер из города прислали опытных людей, а меня к ним вроде бы приставили обучаться. Соображение есть, что неспроста флигель сгорел, и с убийством мамзельки дело связано; что она могла услышать кого-то, кто о поджоге сговаривался. Ну, а те, кто прежде были задержаны – те теперь не в подозрении. А вы как, Феликс Францевич, думаете?
В глазах околоточного полыхнула надежда. Феликс Францевич недобрым словом (про себя, разумеется) помянул Квасницкого с его нелепой сплетней о следовательском таланте Глюка. Слава Глюка, ничем не заслуженная, дошла и сюда, в пригороды, и зажгла теперь надежду в глазах Заславского. Ждал околоточный надзиратель от Глюка чуда: вот сейчас засучит Феликс Францевич рукава, вытащит из-за пазухи… Кого, убийцу?
Феликс Францевич пожал плечами:
— Я пока что ничего не думаю. Я еще практически ничего не знаю.
— А пойдемте, я вам покажу – хоть и что там смотреть? Выгорело все, — пригласил Глюка околоточный надзиратель. — Эти-то меня попросили им не мешать. Говорят, путаюсь у них под ногами без толку. И как тут обучишься? — Константин Аркадьевич снова вытащил свой засаленный уже порядком платок и вытер лоб. — И за каким дьяволом меня понесло служить в полицию?! — вопросил он риторически.