Чуть ли не с музыкальным хором полки вдоль той стены опрокинулись, сваливая на пол бутылки. Поднялось облако выпущенных джинов и хлынуло в открытую сторону палатки, визжа на лету от нечеловеческой радости.
Девол, понятное дело, расстроился.
— Идиот, — завопил он. — Что ты делаешь?
— Очень хилые полки, — пробасила Маша.
— Хилые полки?
— Разумеется. Я хочу сказать, я ведь всего лишь сделал вот такой…
Она пихнула одну из оставшихся двух полок, и та послушно опрокинулась на последний стенд с товарами.
На этот раз джины даже не потрудились воспользоваться дверью. Они устремились в небо, прихватив с собой верх палатки, когда, вопя, пролагали себе дорогу к свободе.
— Мой товар, моя палатка! Кто за это заплатит?
— Я — Хтоет, а не Ктозаэто, — огрызнулась Маша. — И платить я, конечно, не буду. У меня нет денег.
— Нет денег? — ахнул продавец.
— Нет. Я просто зашел сюда укрыться от дождя.
— От дождя, от дождя. Но никакого дождя нет.
— Неужели? — моргнула моя ученица. — Тогда дасвидания.
С этими словами она вышла вперевалку, проделав по выходе дыру в стене, еще не тронутой стороне палатки.
Девол бессильно опустился на разбитые остатки товаров и закрыл лицо руками.
— Я разорен, — простонал он. — Разорен.
— Извините, что спрашиваю в такую минуту, — обратился я к нему. — Но почему вы не назвали их по именам и не обуздали их?
— Назвать их по именам? Да не могу же я помнить имена всех джинов в своей коллекции. Каждый раз, когда я продаю бутылку с джином, мне требуется смотреть их в списке.
— Ну, по крайней мере, эта проблема теперь у вас позади.
Это снова завело его.
— Разорен, — повторил без надобности он. — Что мне придется теперь делать?
— Я, в общем-то не понимаю, чего вы так расстраиваетесь, — заметил я. — Разве вы мне только что не говорили, будто застраховались?
— Застраховался?
Девол медленно поднял голову.
— Конечно. Вы платите за гарантию того, что ничего подобного не произошло, не так ли? Ну, оно произошло. Мне кажется, что кто бы там не защищал вашу лавку, обязаны дать вам объяснения, не говоря уже о немалой сумме денег.
— Совершенно верно, — теперь продавец улыбался. — Больше последнего, чем первого, но вы правы.
Теперь я его настропалил. Все что осталось сделать, это нанести coup de grace[2].
— Вот что я вам скажу. Просто, чтобы этот день не был для вас сплошным разочарованием, я возьму вот это. Теперь вам не потребуется оставлять лавку открытой со всего лишь одним джином на полке.
Я кинул ему самую мелкую монету, какая только нашлась в моей сумке. Верный своему наследию, он оскалился даже, выхватывая ее на лету.