Священники поневоле
Фуше и Талейран были во многом схожи — оба принадлежали к духовному сословию (причем по одинаковой причине — из-за слабого здоровья), оба вовремя сделали ставку на революцию, оба проявили себя талантливыми дипломатами. Но еще в большей степени они друг от друга отличались. Слишком разными были их социальное происхождение и воспитание.
Жозеф Фуше был сыном купца-судовладельца и капитана из Нанта, но не последовал по стопам отца — слишком хилым и слабосильным был он с детства. Окончив духовную семинарию, он стал преподавателем в ораторианском коллеже, но так и не принял постриг — ему хотелось оставить себе путь к отступлению. Однако монастырские правила Фуше соблюдал. Он женится только во время революции и станет примерным семьянином, как и подобает доброму буржуа. Кроме того, он всегда был трудолюбив, как пчела, умел хорошо анализировать ситуацию и делать из нее надежные выводы. А вот Шарль Морис Талейран-Перигор, оказавшийся в священниках из-за хромоты (врожденной или полученной в детские годы), относился к церковным обетам далеко не столь серьезно. Он любил роскошь и земные наслаждения. Как писал Стефан Цвейг, Талейран «любил дипломатическую игру, как одну из многих увлекательных игр бытия, но ненавидел работу». Ему было достаточно его интуиции, которая молниеносно проникала в суть самой запутанной проблемы. С ранних лет его окружают женщины — впоследствии многие из них помогут ему сделать карьеру… Но главным отличием Талейрана от Фуше все же было его происхождение — впоследствии король Людовик XVIII вынужден будет признать в разговоре с ним: «Мой род не более древний, чем Ваш, но мои предки были более ловкими». И кому бы он ни служил впоследствии, Талейран всегда останется истинным аристократом — ценителем изысканных вин, предметов искусства, красивых женщин. Впоследствии он скажет: «Кто не жил до 1789 года, тот не знает сладости жизни». И это несмотря на то, что настоящий карьерный взлет Талейрана начался только вместе с революцией…
В поисках сильной руки
Впрочем, уже до того как старый мир рухнул, Талейран успел стать епископом. И именно это позволило ему выдвинуться в первые ряды революционеров: он, депутат Генеральных штатов от духовенства, попросту предложил государству в дар всю церковную собственность. Так простой епископ выдвинулся в духовные вожди Франции. В результате священнослужители, которые вовсе не давали Талейрану полномочий на такой шаг, обвинили его в предательстве и вероотступничестве. Но революционеры ликовали и провозгласили того, кого будут подобно дьяволу впоследствии называть «отцом лжи», воплощением евангельского благочестия и нестяжательства. А в 1792 году Талейран блестяще проявил себя на дипломатическом поприще, сумев отсрочить вступление Англии в войну против
Франции
. Правда, параллельно с этим бывший епископ получал деньги и от сторонников
Людовика XVI
, обещая взамен отстаивать их интересы, и, понимая, что если все откроется, это может стоить ему головы, предпочел сбежать из страны. Но он успел достаточно себя зарекомендовать, чтобы после возвращения во Францию добиться поста министра иностранных дел (в 1797 году). Правда, говорят, что эту должность Талейрану обеспечила его любовница мадам де Сталь, яркая хозяйка парижского салона и подруга Поля Барраса, фактического главы правительства. Конечно же, Баррас и его коллеги опасались беспринципности Талейрана, он они не могли не ценить его таланты. Францией в последние годы XVIII столетия управляла Директория из пяти человек — это был на редкость неэффективный и коррумпированный режим. В стране продолжалась вялотекущая гражданская война, причем властью были недовольны и правые (монархисты), и левые (якобинцы). Пожалуй, единственное, чем французы могли по-настоящему гордиться, это военные победы. Но директорам они популярности не прибавляли, а вот успешных генералов народ был готов носить на руках. Граждане понемногу склонялись к мысли, что именно такой «сильный человек» государству и нужен — он сможет не только защитить от внешних врагов, но и навести порядок внутри страны, а проворовавшихся чиновников и дельцов призвать к ответу. Талейран уже в 1797 году понял, кто подходит для этой роли наилучшим образом. 43-летний министр немедленно написал 28-летнему генералу Бонапарту, одерживавшему для Директории победы в
Италии
, льстивое письмо. Так между ними завязалась активная переписка. И в июле 1799-го, узнав, что Бонапарт вскоре вернется из
Египта
, Талейран ушел в отставку и занялся подготовкой государственного переворота. С ним сотрудничал Фуше, который в том же самом июле 1799 года занял пост министра полиции.