— Этот джентльмен сказал, что нас рады видеть. — Фарнхольм улыбнулся Николсону сверху. — Боюсь, это относилось только ко мне, желанному и, как видите, высокочтимому гостю. — Он повернулся к японцу. — Вы поработали превосходно. Ваша награда будет соответствующей. — Тут он резко перешел на иностранный язык — японский, понял Николсон, — и разговор длился почти две минуты.
Первые капли нового дождевого шквала забарабанили по палубам катера, и Фарнхольм снова взглянул на старшего помощника.
— Мой друг предлагает вам подняться на борт в качестве пленников, — сказал Фарнхольм. — Однако я пытаюсь убедить его, что вы слишком опасны и вас следует расстрелять на месте. Мы намерены обсудить способ вашего устранения в более комфортных условиях. — Он снова повернулся к японцу. — Привяжите шлюпку к корме. Терять им нечего, и было бы в высшей степени неразумно оставить их у борта. Идемте, друг мой, давайте спустимся вниз. — Он насмешливо поклонился. — Капитан Файндхорн, мистер Николсон, мое почтение.
Спасибо, что подбросили. Благодарю также за неизменную обходительность и профессиональное мастерство, без которого встреча с моими добрыми друзьями была бы невозможной.
— Будь ты проклят, предатель! — медленно, с яростью проговорил Николсон.
— Вот он, молодой голос слепого национализма. — Фарнхольм печально покачал головой. — Это грубый и жестокий мир, молодой человек. И в нем каждому приходится так или иначе зарабатывать на жизнь. Он небрежно, с издевкой махнул рукой.
— Аи revoir. Приятно было провести время в вашем обществе.
Секундой позже он скрылся за непроницаемой стеной дождя.
Глава XII
Долгое время никто в шлюпке не шелохнулся. Оторопело сидевшие под холодным проливным дождем, люди тупо смотрели на то место, где, прежде чем исчезнуть, стоял Фарнхольм.
Вероятно, прошло не так уж много времени, как бы замедлившего свой ход, вероятно, какие-то несколько секунд, после чего Николсон услышал голос мисс Плендерлейт, обратившейся к нему по имени и что-то добавившей. Однако в шелесте дождя и исступленном барабанном бое его по палубам катера ее слова прозвучали лишь бессмысленным бормотанием. Но Николсон замер, пораженный ее видом. Мисс Плендерлейт сидела, сложив руки на коленях, прямая, как скала, и в ее глазах стояли слезы.
— Что такое, мисс Плендерлейт? — мягко спросил Николсон.
— Подайте шлюпку дальше к корме, — сказала она, смотря невидящими глазами прямо перед собой. — Он же сказал вам. Подайте еще назад. Немедленно.
— Я не понимаю... Почему вы хотите, чтобы шлюпка...