И вот он пришел.
А через четыре с половиной часа мы опять все вместе. Скоро рассветет, но ведь в Москве еще только двенадцать. И мы слышим, как из нашего старенького «транзистора» сквозь помехи, шумы пробивается бой курантов. Знакомый голос произносит: «С Новым годом, дорогие товарищи!»
Это поздравляют и нас. И нам кажется, что в углу стоит елка, что на улице снег и мороз и не джунгли за окном, а московские, киевские, ленинградские проспекты... С Новым годом, ребята!..
17 января 1961 года
Мы в Минтине. Осталось пройти последний участок трассы до Парабингана, и полевые изыскания будут закончены.
Последний, но самый трудный. Мы знаем об этом и со слов индонезийцев и по белому пятну на карте, означающему, что это совсем не исследованный, почти не населенный огромный район.
Минтин... Есть только название, и больше ничего. С трудом нашли в джунглях мало заросший участок — огромное болото. Выстроили четыре деревянных домика на сваях, сделали узкие мостики между ними да еще огородились, насколько это возможно, колючей проволокой, чтобы реже забредала к нам всякая хищная тварь. Вот и весь наш лагерь-городок. И полетели дни — напряженные, похожие друг на друга.
Утром по узкому мосточку гуськом совершаем перебежку в контору. Воздух наполнен огромными осами. Даяки утверждают, что они способны закусать до смерти.
Нестерпимо душно — ведь вокруг болото. Голова гудит, все тело в испарине. Единственное спасение — работа.
К двум часам кончаем, обедаем и разбредаемся по своим домикам. Часам к пяти, когда солнце начинает скрываться за деревьями, налетают комары. Их великое множество — простые, малярийные, опасные и неопасные, но все огромные и очень больно кусающиеся. С тоской вспоминаем наших добрых маленьких северных комаров.
Все-таки решаемся на прогулку. Гуськом — по мосткам едва-едва могут разойтись два человека, — приплясывая и отбиваясь от комаров, минут двадцать-тридцать «гуляем».
Когда окончательно темнеет, с фонариками прорываемся к столовой. Главное — не оступиться с мостков в болото. Перед нами неохотно расползаются и шлепаются в тину всякие гады. Змей и скорпионов здесь слишком много даже для джунглей. Прежде чем лечь спать, устраиваем в домиках облаву. По утрам каждый выносит на крыльцо свои трофеи. Впрочем, они уже не вызывают особого интереса — знакомо.
Самое неприятное — это малярия. А она здесь бывает обычная, тропическая и еще какая-то, от которой в двадцать четыре часа наступает смерть. Так не хочется заболеть теперь, когда не только дни, но и часы на счету. Приступы были у Саши и у меня. Но все на ногах, все работаем. Главное — не поддаться болезни. Или мы ее, или она нас.