Бывает, часами вокруг непроглядная ночь и клубящаяся масса воды — и не за что зацепиться глазу. А тут будто на заказ впереди появляется огонек. Кэт бросается докладывать об этом Хортону, по-ковбойски расставляя ноги, чтоб не упасть (она занимается всеми мыслимыми для женщин видами спорта, даже футболом, а вот детишек не завела, как, впрочем, почти все американки на судне).
Мотается справа налево огонек неизвестного судна вместе с носом нашей шхуны, пока не превращается в светлый квадрат. Постепенно восстает из тьмы силуэт сухогруза с яркими огнями. И вот медленно проплывает сияющий мир, наполненный человеческой жизнью, и еще более одинокой и заброшенной в океане кажется наша «Те Вега», где на палубе чернеют фигурки рулевого да впередсмотрящего. Вокруг судна колышется, смыкается рать волн, угрожающе шевелится необозримая масса воды. И мы совсем одни в океане.
Впередсмотрящим хорошо быть поутру, когда горизонт теряется в нежной дымке и морская гладь светится легкой голубизной от плавающего где-то в облаках чуть видного солнца. Под его лучами постепенно приоткрывается неторопливая жизнь океана. Скользят в воздушных потоках чайки, бесстрашно подлетая к парусам, но садятся редко, хотя мы их встречали и посередине океана. Где они отдыхают, ночуют,— непонятно. Однажды над шхуной разыгрался настоящий вестерн, когда черный фрегат, будто молнии подобный, падал сверху на чаек, распугивая их, и долго гонялся за одной птицей, которая ловко ныряла около наших снастей, пока фрегат не утомился и не улетел прочь. Навещали нас буревестники и долго сопровождали невиданные мною дотоле северные олуши с белым туловищем и грудкой. Они парили над волнами, с любопытством поворачивая к нам желтые клювы. Наверное, пытались разгадать, что нужно такому странному сооружению в их исконных владениях.
Глаза привыкают к однообразной череде волн, и можно запросто пропустить плывущее мимо бревно или доску. Но тут волновая симметрия явно нарушалась вертикальной плоскостью.
— Кит! Смотрите! Вот они, вот,— послышался голос с кормы. И все, кто не спал, повыскакивали на палубу.
Свинцовую рябь волн резали большие черные плавники, а изредка вздымались над поверхностью лоснящиеся туши. «Косатки!» — мелькнуло в голове.
До этого у носа резвились дельфины, проныривая под шхуной и вспенивая воду сильными хвостами то справа, то слева. Может быть, косатки гнали это дельфинье стадо!
Одна из косаток подплыла совсем близко к борту и, перевернувшись белым брюхом вверх, нежилась на воде, не отставая от судна.