Вообще спокойное море и неторопливое плавание высвободили у команды массу неиспользованной энергии. Американцы, выбросив лозунг: «Мы на шхуне не для отдыха, а для совместной работы», предложили массу новых тем для семинаров, на которые ряд выдающихся наших яхтсменов надо было заманивать апельсинами и яблоками (их раздавали на «палубных семинарах» вместо полдника).
На одном из семинаров о научных изысканиях на борту шхуны поведал Эндрю, студент технологического института, брат руководительницы американской группы Надин Блох. Надин, как член клуба «Чистая вода» и яростная сторонница всяких экологических изысканий, набрала в плавание разных приборов, а занимался с ними в нашей вахте Эндрю, привлекая к своей работе всех по очереди.
Самым нудным, на мой взгляд, было замерять температуру океана, потому что каждые полчаса, днем ли, ночью, требовалось забрасывать пластмассовое ведерко на веревке за борт для забора очередной порции воды и мерить градусником ее температуру. Утренний же ритуал начинался с подъема вытянутого цилиндра с натянутыми нейлоновыми нитями и стеклянной банкой — «туман-коллектора» — приспособления для улавливания загрязнений из тумана. Теперь на мою долю остается последний научный эксперимент, весьма нехитрый. Бодренько напевая: «А я еду, а я еду за туманом», разматываю длинный нейлоновый сачок, укрепленный на рамке, со стеклянной банкой, привинченной в суженом конце, и забрасываю его в море.
— Ловись, рыбка, большая и маленькая!
Тем временем Эндрю устанавливает закрытую металлическую коробку — прибор, фиксирующий загрязненность воздуха. Фильтры из него потом прячем в холодильник. Но, пожалуй, наиболее сложное — это выявление хлорофилла, для чего Эндрю перекачивает морскую воду маленьким насосиком в колбу, а затем запаковывает фильтры с осадками в пластиковые пакетики.
И если в конце пути сопоставить и загрязненность воздуха, и количество пластика и секреций нефти, выловленных сеткой Ньюстона, и содержание хлорофилла в разных частях океана, то можно будет вывести определенную закономерность. Но делать это будут по собранным нашей экспедицией данным ученые нескольких американских университетов.
На «научной вахте» нужно не забывать и о наружном наблюдении. Садимся на носу у разных бортов с биноклями, чтобы попытаться определить виды всякой живности. У нас в журнале чего только не понаписано: и птицы, и акулы, и киты. Сейчас вокруг шхуны ныряют только чайки.
На океан можно смотреть часами. Он разворачивается перед тобой бесконечной панорамой вод: то свинцово-хмурый под низкими тучами, то плещущий веселыми волнами в сверканье солнца. Необъятный океан. Сколько же надо было накопить человечеству всякой дряни, чтобы запакостить такую громадину. Простится ли это когда-нибудь людям?