Но дефицит печати не так страшен, как забастовки на заводах, железной дороге и в шахтах. Закрылись школы и университеты, банки, таможня, порты. 21 октября прекратили работу даже нефтяники, а в этой отрасли паузы обходятся слишком дорого.
Очереди на бензоколонки тянулись неделями. На машины с дипломатическими номерами выдавали по 20 литров в месяц. Отсутствие газа привело к тому, что зимой 1978— 1979 годов ни один дом в стране нормально не отапливался, даже в советском посольстве отопление включали только трижды в сутки. От электричества ежедневно отключались целые области. Как лепешки на базаре раскупались керосиновые лампы и стекла к ним.
Генерал Мехди Рахими, военный губернатор Тегерана, на военном параде иранской армии. 1977 год. Спустя два года он будет расстрелян. Фото: ABBAS/MAGNUM PHOTOS/PHOTOGRAPHER.RU
А Хомейни из
Парижа
подбадривал и распалял восставших. В одной из своих листовок он, например, велел муллам и шейхам обойти все дома, навестить семьи бастующих нефтяников и, если необходимо, от его имени помочь им деньгами из налоговых накоплений мечетей, чтобы борцы были спокойны. Характерно, кстати, что бастовавшие работники связи поддерживали только одну телефонную линию — на Париж, и она работала, несмотря ни на какую загруженность. Говорят, уже через час после звонка указания имама распространялись на аудиокассетах по Ирану через обыкновенные, вполне легальные музыкальные магазины. На демонстрации выходили до полутора миллионов человек. Летом, когда стояла жара, сочувствующие поливали своих марширующих товарищей с крыш холодной водой из шлангов, осенью и зимой на личных машинах подвозили апельсины, бутерброды и
чай
. Заметно было, как с каждым днем технология проведения митингов совершенствовалась. Обычно шествия разбивались на отряды по 200—300 человек, а впереди каждого двигались мулла с микрофоном и мальчик с репродуктором на длинном шесте — для моментальной трансляции. Духовное лицо после равных пауз выкрикивало очередной лозунг, позади идущие установленное число раз повторяли его. Многочисленные речевки большей частью связывались между собой нехитрыми рифмами: во всех городах одни и те же слова, но различные для каждого дня. Разве что зловещая фраза «Марг бар шах!», «Смерть шаху!», сопровождаемая сжатыми над головами кулаками, звучала почти всегда и везде.
В конце года в митингах принимал участие уже каждый десятый иранец. В конце концов генералы приказали войскам не вмешиваться в революцию — пусть восставшие делают что хотят. А хотели они, разумеется, громить магазины (особенно со спиртным, несмотря на строгие мусульманские убеждения), рестораны, конторы, поджигать кинотеатры с американскими фильмами.