Особые последствия
Замок Гогенцоллерн расположен на самом юге Германии, недалеко от городка Хехинген. Севернее — Тюбингенский университет и Штутгарт, южнее — Фрайбург-им-Брайсгау. Подъезжая к нему, понимаешь, откуда пошло название Гогенцоллерн. Замок стоит на горе Цоллерн, которая в самом деле довольно высока — 855 метров над уровнем моря (а по-немецки «гоген» — «высокий»). Первое укрепление было построено на Цоллерне в XI веке, простояло несколько веков и сгорело, к XV веку относится вторая, более массивная постройка. А дальше произошло нечто, имевшее кардинальное значение для истории Германии в целом и замка в частности. Гогенцоллернам были дарованы ленные владения вокруг нынешнего Берлина, и в том же XV веке они переселились на другой конец страны. С тех пор свою энергию и средства Гогенцоллерны употребляли в основном на благо Бранденбургской марки, позже — курфюршества Бранденбургского, а затем — Прусского королевства. Следить за имением на расстоянии шестисот километров было неудобно, вследствие чего замок Гогенцоллерн был в конце концов разграблен, пережил несколько пожаров, переходил из рук в руки, и к началу XIX века от него остались руины, пусть и чрезвычайно живописные.
Примерно тогда же в семействе Гогенцоллернов родился человек, известный в немецкой истории как «романтик на троне». Кронпринц, а позже — прусский король Фридрих Вильгельм IV, добросовестно пытался «усидеть на двух стульях». Будучи тонким ценителем и знатоком искусства, мало того — имея выдающиеся задатки архитектора и художника, он всю свою жизнь старался с ответственностью нести бремя государственной власти. Кстати, считается, что именно эти «ножницы» привели короля к душевному расстройству в последние годы его правления.
Следуя художественной стороне своей натуры, Фридрих Вильгельм с самого начала собрал вокруг себя лучших прусских архитекторов. Еще будучи кронпринцем, он уже планировал восстановить замок Гогенцоллерн «в оригинальном средневековом духе». Для этого были изысканы средства, и главный архитектор Пруссии Фридрих Август Штюлер отправился в Швабию, чтобы осуществить реставрационные работы, а фактически — отстроить все с нуля, что и было сделано с 1850 по 1867 год.
Результат — огромный неправильный многоугольник с семью бастионами и многочисленными остроконечными башнями, которыми замок словно бы ощетинился. Интерьеры производят впечатление двойственное: с одной стороны, люди явно «старались, чтоб было красиво», причем старались «на широкую ногу» — росписи на потолке и резные потолочные балки из мореного дуба, дубовая же обшивка стен, камины, сложные готические орнаменты. С другой стороны, хочется сказать, как
Станиславский
: «Не верю». Во всей этой роскоши чувствуется скорее стилизация, чем дух эпохи.