Ветер рвал парашюты, дождь, перемешанный со снегом, сек глаза.
Хардангер-видда — это, как говорится в учебнике географии, «наиболее выраженное равновысотное плоскогорье с холмистым рельефом, массой озер и болот, неглубоких речек, среди которых подымаются горные вершины. Самая высокая из них Хардангер-скулен (1 876 метров) покрыта ледником почти округлой формы общей площадью около девяноста квадратных километров».
Самолет был маленький, и, кроме летчиков, места хватало только для четверых с рацией, запасными батареями для нее и запасом пищи на несколько дней.
Мешки с боеприпасами и продовольствием должен был сбросить другой самолет, но его сбили в пути.
По рации сообщили, что мешки сбросят следующей ночью. Но в эту ночь погода была еще хуже, чем накануне... А вторая за ней — штормовая. Поздняя осень клубила над океаном туманы, ставила на пути самолета бесконечные заграждения — дождевые завесы. К тому же немцы забеспокоились: то ли они что-то узнали, то ли их станции засекли рацию Хаугланда. И через несколько дней, оставшись без продовольствия, люди получили приказ: немедля уходить в горы, к леднику...
На лыжах прошли они большую часть пути — до одной из заброшенных пастушьих хижин в горах, вблизи от границы вечного льда. Там они жили и готовили нападение на химический завод «Норшкгидро», находившийся в глубокой долине в семи километрах от Рьюкана и в тридцати от их хижины.
Установили, что немцы заминировали все подходы к заводу. Не заминированы были только подъездные железнодорожные пути: значит, проникнуть на завод нужно через железнодорожные ворота, которые заперты на замок и железную цепь. Караулы сменяются каждые два часа: значит, вся операция должна занять не больше полутора часов. Между машинным отделением и электролизной установкой — барак, в котором живут пятнадцать немецких охранников: значит, к тому моменту, когда подрывники займутся своим делом, группа прикрытия должна блокировать этот барак, чтобы никто не помешал подрывникам... Так постепенно вызревал план операции.. И каждая деталь его утверждалась за морем, в штабе.
Еда, что была в рюкзаках, пришла к концу.
О еде было запрещено говорить, но когда они засыпали, их радовали сны, в которых они вовсю уписывали самые вкусные в мире яства. И так было до тех пор, пока случай не послал им отбившегося от стада оленя!..
— Это был не олень, а настоящая спасательная экспедиция, без него мы погибли бы... Это ясно... Мы съели его без остатка, — вспоминает Кнут... — Мы выпили его кровь... Сварили все — глаза, рога, кожу. И съели. И все, что находилось в желудке... Еще бы, это была зелень, витамины. А у нас уже начиналось нечто вроде цинги.