5 января. Эол относится к нам с ненавистью. Море показывает свой поганый норов, но мы все же решаем выйти из Ираклиона. Этот порт удивительно неудачно расположен — он отдает себя во власть яростного мельтема, как кроткая Ифигения подставляет горло под жертвенный нож. Ветер врывается в гавань с какой-то садистской радостью и воет в снастях раскачиваемых волнами кораблей. Я испытал на себе «собачью погоду» на всех океанах мира — в Атлантике, в Тихом, в Индийском, в Арктике и в Антарктике,— но гневливостью Средиземное море им не уступает.
Мы минуем залив Малион, мыс Сен-Жан и входим в залив Марабелон, в глубине которого прячется порт Айос-Николаос. К востоку от этого залива лежит остров Псира.
В заливе спокойней, чем в открытом море, хотя качка весьма ощутимая. Во всяком случае, работать можно. Греческие археологи неоднократно проводили раскопки на Псире и обнаружили десятки предметов, относящихся к минойской эпохе: керамику, посуду, лампы... Лучшие находки сделаны в могилах, где, по-видимому, были похоронены богатые люди.
Наша миссия заключается в изучении подводных залежей Псиры. Ныряльщики «Калипсо» сменяют друг друга на дне. Вначале мы обнаруживаем большое количество осколков керамики разных эпох. Затем находим великолепную чашу, относящуюся, по нашему мнению, к минойской эпохе. Чтобы окончательно убедиться в своей правоте, договариваемся о встрече с нашим греческим коллегой доктором Лазаросом Колонасом. Этот человек поражает нас своей эрудицией, вовсе не исключающей простоты в обращении. К сожалению, он говорит лишь по-гречески, однако нам удается понять друг друга.
— Эта чаша,— говорит доктор Колонас,— действительно минойская. Есть смысл тщательно обследовать подводную залежь, где она найдена.
6 января. Вечером мы пришли из Псиры в Ираклион, а утром вернулись назад. Сегодня день святой Эпифании. Мы хотим поглядеть на странную церемонию «морского причащения».
Каждый год 6 января на северном побережье Крита, а именно в Ираклионе, проводится торжественная церемония. Население выстраивается позади священников в расшитых золотом одеждах, и кортеж направляется в порт. На представительном седобородом священнослужителе — головной убор, усыпанный драгоценными камнями. Служки, подойдя к воде, бросают в набегающие волны освященный крест: знак союза критян со Средиземным морем. И тут же молодые люди из кортежа прыгают в воду, поднимая тучи брызг и пены...
Как и во многих подобных ритуалах, христианство — лишь оболочка. Подлинные традиции, «усвоенные» церковью, восходят к дохристовым временам. Пока идет церемония, я не могу отвести взгляда от величественных руин Кносса.