Она пожала плечами. Не было ни одной причины, по которой Гай Кэссиди мог интересоваться этим, хотя вид у него был суровый. Он, наверное, из тех зануд, которые всегда рады воспользоваться случаем сказать вам, как глупо вы себя вели, решила Дженни.
– Что ж, Мардж, – начала она со слабой улыбкой, – думаю, ты скажешь, что я связалась не с тем мужчиной. Я попалась на один из старых крючков и даже умудрилась убедить себя, что мы не делаем ничего плохого.
– Можешь не рассказывать. Он сказал, что жена его не понимает.
– Как раз наоборот. Он сказал, что Нина очень хорошо его понимает и она совсем не против.
– Ну конечно. – Гай шевельнул бровями. – И ты ему поверила.
– У меня нет большого опыта общения с женатыми мужчинами, – возразила Дженни. – Знаю, что ты думаешь, но я совсем не такая, правда. Думаю, я поверила ему, потому что хотела верить. А он говорил очень убедительно. Я не пытаюсь оправдаться, просто объясняю, как это случилось. Мне просто не приходило в голову, что он может меня обманывать.
– До вчерашнего вечера, когда, видимо, тебе открылась правда.
– Я узнала пару дней назад, – объяснила Дженни. – Спросила у Нины.
– Боже мой!
– Нет, я ей ничего не рассказала! – быстро сказала она. – Я не такая сучка.
– Хорошо. И что случилось после того, как ты сделала это ошеломляющее открытие?
– Ты сам видел. – К своему стыду, она почувствовала, как по щекам опять побежали слезы. – Я сказала Бруно, что о нем думаю, а он мне ответил. – Она высморкалась и глубоко вздохнула. – Он… он ударил туда, где больнее. Я не ожидала, что он скажет такое.
– О твоем муже? – Сейчас он определенно говорил с участием. – Я даже не знал, что ты была замужем. Давно вы развелись?
– Мы не развелись, – дрогнувшим голосом сказала Дженни. – Мой муж… исчез. Мы не поссорились, ничего такого. В один прекрасный день он просто вышел из дома и н‑не в‑в‑вернулся. Никто не знает, что с ним случилось… Мы даже не знаем, жив он или м‑мертв…
Рыдать перед малознакомым мужчиной было ужасно неудобно. Но Гай ничем не показал, что ситуация его раздражает, а просто пошел и приготовил еще кофе.
– Прекрати извиняться, – невозмутимо сказал он, когда Дженни, выбросив очередную мокрую салфетку в ведро, в пятый раз промямлила: «Ох, черт, прости, пожалуйста». – Эти месяцы были не самыми лучшими в твоей жизни. Ты имеешь право плакать.
– Обычно я не говорю об этом, – тихонько сказала она.
– А должна бы. Когда выговоришься, становится легче.
– Ты так делал? Я хочу сказать, говорил? После смерти твоей жены?
– Думаю, пару близких друзей я заговорил до смерти, – сказал Гай. – Но они не подавали виду.