– Меня твое мнение не интересует, – холодно ответил Гай. – И я вовсе не хочу отделываться от Вероник. Она будет моей женой, нравится это тебе или нет.
Оливер Кэссиди побагровел.
– Ты выставляешь себя на посмешище.
– Не я, – сказал Гай, возмущенный нежеланием отца хотя бы попытаться понять, – а ты.
Они поженились в Кэкстон‑Холле, и вместо медового месяца Вероник отправилась вместе с Гаем в командировку в Швейцарию. Когда они вернулись, Вероник перевезла к Гаю свои немудреные пожитки, оставила работу в шумной лондонской закусочной и сказала:
– Ну! Что мы будем делать теперь?
Десять месяцев спустя родился Джошуа, с темно‑синими глазами Гая и белокурыми волосами Вероник. Вероник, у которой не было семьи, грустно сказала:
– Как жалко. Твой отец меня ненавидит, я знаю, но нужно дать ему шанс полюбить внука.
Однако Гай, хоть и не мстительный по природе, не собирался делать шаги к примирению.
– Он знает, где мы живем, – сказал он тоном, не терпящим возражений. – Если бы он хотел увидеть Джоша, мог бы прийти. Но он явно этого не желает, так что забудь о нем.
Рождение Эллы два года спустя принесло еще больше радости в их семью. Вероник надеялась, что у этой малышки будут серые глаза и темные волосы, но Элла оказалась копией Джоша. Гай, карьера которого совершила головокружительный взлет, сделал столько фотографий своей семьи, что их впору было хранить в чемоданах, а не в альбомах. Но он был взбешен, когда получил по почте большой конверт с его адресом, надписанным знакомой рукой, в котором было несколько снимков, – он понял, что Вероник посылала их его отцу.
– Не смей никогда больше этого делать! – Он в ярости швырнул конверт на землю. – Он не заслуживает ничего. Я же говорил тебе… выбрось его из головы!
Но Вероник не могла этого сделать. У всех детей должен быть дедушка, и она мечтала, что ее дети узнают и полюбят единственного деда, который у них остался. Время шло, однако пропасть между ними оставалась такой же широкой, и она решила как‑то изменить ситуацию. Ее муж и свекор оказались слишком гордыми для того, чтобы сделать первый шаг к примирению, но она была готова рискнуть ради Джоша и Эллы. Когда Оливер Кэссиди увидит внуков, рассуждала она, его злоба безусловно пройдет. Это будет fait accompli,[2] тогда человеческая натура возьмет свое, и все‑все будет хорошо.
Заранее зная, что ее упрямый муж не позволит ей налаживать отношения, она держала свои планы в тайне. Оливер Кэссиди жил в Бристоле, поэтому она дождалась, когда Гай отправится в двухнедельную командировку в Нью‑Йорк, и только тогда забронировала для себя и детей номер в гостинице, расположенной менее чем в миле от дома свекра.