— Все, — прошептал солдат, — отработала, родная...
Пограничник посмотрел туда, где лежал Узоров. Сержант медленно полз вперед.
— Живой... Живой же... — пробормотал Бегичев.
Узоров достиг середины склона, взмахнул правой рукой. За гребнем вырос черный султан взрыва.
На песке лежали автоматные гильзы. От них тянулась цепочка следов.
— Он был один, — сказал Узоров, рассматривая вмятину на песке.
— Теперь не уйдет, — не отрываясь от бинокля, отозвался Бегичев. — Жаль, рацию испортил. Сейчас бы вертолет...
— Он ранен! — заметил Бегичев, склонившись над следом.
— Вперед, — свистящим шепотом выдохнул Узоров. — Если опять застрекочет — прикроешь огнем...
Они увидели его в лощине. Человек сидел, прислонившись спиной к стволу одинокого саксаула, руки сжимали автомат, голова свесилась на плечо. Узоров узнал Сайфулу. Большое темное пятно расплылось на знакомом рваном халате. Старик был мертв.
— Теперь назад, — угрюмо приказал сержант, — к следу, что ведет от солончака...
Бегичев покачнулся и тяжело опустился на песок. Руку нестерпимо ломило и жгло, словно ее сунули в пылающий костер. Кружилась голова, во всем теле ощущалась слабость.
Сержант достал флягу с НЗ, отвинтил пробку.
— Пей, пока не напьешься, — сказал он, — и умойся.
— А ты? — пробормотал Антон.
— И я тоже. Сейчас глупо беречь воду. Мы должны его достать. Понимаешь... достать. Он недалеко...
Они шли на восток, навстречу солнцу. У них уже не было воды. Связи с отрядом не существовало — сержант оставил разбитую рацию и теперь шел налегке.
А след то исчезал, то появлялся в стороне. Нарушитель двигался зигзагами, делал скоростные рывки там, где попадался такыр, и снова петлял, выигрывая время. Казалось, ему зачем-то нужен яркий солнечный свет дня.
Узорова раздражала такая неразумность неизвестного. Именно ночью он должен был идти по прямой, сокращая путь к цели. Здесь крылась какая-то загадка.
Небо смутно розовело. И вдруг яркий свет залил горизонт от края до края. Ночь была отброшена стремительным резким ударом солнечных лучей.
Пустыня преобразилась. Почти мгновенно из серо-голубой она стала жгуче-желтой, и далеко на востоке проступили у горизонта плоские и резко очерченные, точно приклеенные к небу, холмы.
— Мираж, что ли? — пробормотал Бегичев.
— Там, за холмами, горы, — тихо произнес Узоров, — он идет туда, Антон. И хорошо знает дорогу.
Сержант вскинул к глазам бинокль. В окулярах поплыл знакомый пейзаж — гряды бесчисленных песчаных холмов.
Узоров вздрогнул и опустил бинокль. Потом снова поднес его к глазам. По дальнему бархану передвигалась длинная угловатая тень.