Набрав телефон редакции этого журнала, я попросил разрешения на встречу с гибралтарскими журналистами. Разрешение было получено, и к двенадцати часам дня я поспешил в маленькое кафе под открытым небом на Мэйн-стрит, где мне назначили встречу.
— Вас уже ждут, — сказал хозяин кафе и проводил меня к столику, за которым сидели двое мужчин лет сорока — сорока пяти.
Мы познакомились. Рой Эпкин представлял «Вокс», а Стен Суинден — местную телекомпанию Джи-би-си.
Несколько обязательных фраз о погоде, о самочувствии, о том, как прошло мое путешествие, и наконец:
— Какие вопросы более всего интересуют нашего гостя?
Естественно, меня интересовало многое, но я попросил журналистов рассказать об англо-испанском конфликте, тем более что, как выяснилось, оба они писали о нем с самого начала своей профессиональной карьеры.
— Первую заметку об этом споре я напечатал в 1955 году — в первый месяц своей журналистской работы на Гибралтаре, — начал Эпкин. — Как раз тогда Испания стала членом Организации Объединенных Наций и официально заявила о своих правах на Гибралтар. Четырежды Генеральная Ассамблея принимала резолюции, в которых правительствам Великобритании и Испании предлагалось провести переговоры с целью решить вопрос о ликвидации колониального режима на Гибралтаре, и тем не менее эта проблема не сдвинулась с мертвой точки.
— А что же, на ваш взгляд, препятствует урегулированию? — спросил я.
— Дело в том, что для каждой из сторон ставка в конфликте весьма высока. Для потерявшей заморские владения, но не амбицию Великобритании Скала — один из последних бастионов былой империи. А Испания расценивает борьбу за возвращение Гибралтара, части национальной территории, как законное стремление восстановить историческую справедливость, призывает пересмотреть навязанный ей Утрехтский договор.
— Каковы же аргументы сторон в этом споре? — поинтересовался я.
— О, это сложный вопрос. Испанское правительство изложило свои взгляды в официальных «Красных книгах по Гибралтару», английское — в «Белых книгах». Те и другие насчитывают не менее 2000 страниц. Даже если забыть, что Гибралтар — английское владение, и рассматривать лишь аргументы сторон, — сказал Рой, — все равно Лондон чувствует себя гораздо уверенней. Его главный козырь — итоги референдума 1967 года. Тогда 96 процентов гибралтарцев высказались за сохранение связей с Великобританией, и лишь 44 человека из более чем 12 тысяч участвовавших в голосовании выступили за присоединение к Испании.
— Впрочем, как ни убедительны были результаты референдума, — вступил в беседу Стен Суинден, — Мадрид признал их недействительными. Испанские представители утверждали, что коренное население Гибралтара не участвовало в голосовании. И вот почему. Двести семьдесят лет назад после захвата Скалы адмиралом Руком в городе остались лишь один испанский священник да десяток жителей. Остальные бежали или были выселены англичанами. С тех пор коренное население Гибралтара якобы живет в испанском городке Сан-Роке на севере от Скалы. Отсюда испанские юристы делают вывод, что жители этого города должны были участвовать в референдуме наравне с гибралтарцами...