Три дня назад подразделение работало с наземными целями; звенья одно за другим, получив задания, выходили на цель, пикировали и, отстрелявшись, возвращались на аэродром. Все шло хорошо. Но вдруг одна из пар докладывает на командный пункт, что в таком-то квадрате цель не обнаружена. Руководитель полетов приказал летчикам вернуться на аэродром.
Встретил их на земле сам Салеев.
— Почему не выполнили задание?
— Всю пустыню облазили, товарищ командир, каждый бархан. Нет цели!
И тогда он полетел сам, хотя и доверял своим ребятам. Раз они доложили, что цели нет, значит, ее нет. Опытные летчики не могли просмотреть «группу танков», спрятанную в голой, как ладонь, пустыне. К тому же на проявленной фотокассете действительно было пусто.
Но Салеев все-таки нашел цель. Из земли торчали два деревянных «дула», задранных вверх, все остальное, даже башни, были скрыты под грязным желтым песком, нанесенным на макеты ночной бурей. Как их удалось обнаружить Салееву, осталось непонятным: ведь рассмотреть на огромной скорости две жерди практически невозможно. Но Салеев есть Салеев.
...От гостиницы до аэродрома минут пятнадцать езды на видавшем виды автобусе. Сегодня воскресенье, базарный день. Из-под навесов тянет шашлыками, теплым хлебом и кислым молоком...
Но сегодня все это не для салеевского подразделения, сегодня очередные полеты. Автобус сворачивает на узкую бетонку, и через несколько минут мы тормозим у самолетной стоянки.
Вот они, «мигари», сверкающие на солнце серебряной обшивкой, узкие, распластанные над землей военные трудяги.
Первым должен уйти в небо разведчик погоды, сегодня это Владимир Каюров. Богдан Сподарко смотрит, как Каюров неторопливо идет к самолету, небрежно раскачивая «чепрашкой», так называют летчики шлем. Богдан слегка ему завидует: «пощупать» небо первому — привилегия самых опытных. Комсоргу, который налетал около 600 часов, все-таки далеко до Каюрова или Салеева, те идут в подразделении за ветеранов. Да, это, верно, очень здорово — пронзить МИГом вздымающуюся над пустыней алую зарю, уйти в крутой вираж, обрисовывая контуры фиолетовых облаков. Один в небе, один на сотни километров вокруг...
Вернувшись, Каюров скороговоркой докладывает результаты разведки погоды. Обычная предполетная процедура, своеобразный ритуал, смысл которого сводится к тому, что летать сегодня можно. Небо над пустыней — идеальный воздушный полигон, триста с лишним дней в году ясно, не то, что в средней полосе. Правда, здесь есть свои минусы. И главный из них — изнуряющая, доводящая до головокружений жара. Но, несмотря на это, тренировочные полеты продолжаются с раннего утра и до позднего вечера, пусть даже раскалена обшивка самолетов.