Шведский король под именем графа Гаги навестил меня на третий день. Я приказала сказать, что меня дома нет, и, войдя к императрице, доложила ей об этом отказе.
Екатерина не совсем была довольна этим. Я старалась извиниться под тем предлогом, что король после своего путешествия в Париж до того заразился его салонным духом, что моя искренность и простота ему крайне не понравились бы. Императрица просила все же принять его на следующий день и продолжать свидание как можно дольше.
Думая, что Екатерина хотела сама освободиться на некоторое время от своего венценосного друга, я послушалась и приняла графа Гагу. Разговор наш не был лишен интереса. Король обнаружил ум, образованность и яркую речь. При всем том сквозь этот лоск повсюду поглядывала царская рутина и, что хуже всего, рутина короля-путешественника, усвоившего самые ложные понятия обо всем, что он видел в чужих краях. Известно, что подобным туристам открывают одну красную сторону народной жизни и все их сведения ограничиваются только этой фантастической стороной.
Другое зло в путешествиях этих людей заключается в том, что на каждом шагу их окружают глупость и лесть, особенно там, где хотят снискать их благоволение. Потом, вернувшись домой, они требуют от своих подданных уже полного обоготворения.
Поэтому я никогда не советовала бы царям путешествовать в чужие края. Гораздо лучше им объезжать провинции своих владений, а если они хотят познакомиться с настоящим положением страны — отбросить всякий внешний парад, неизбежный при их сане и очень разорительный для их подданных.
Во время нашего разговора я не могла не заметить, что король насквозь был пропитан французской лестью и потому был самым пристрастным судьей этой страны. Я позволила себе иногда противоречить его мнению и подтверждала свои мысли личными наблюдениями внутри и на границах Франции при двукратном ее посещении. Я осмелилась даже заметить, что мое положение в этом отношении выгоднее королевского, потому что стоило ли обманывать меня — самое рядовое лицо; потому, думаю, я видела предметы в их истинном свете.
Граф Армфельд, знаменитый своим падением и несчастьями после смерти этого короля, гонимый герцогом Судерманским, находился при нашем свидании и всегда поддакивал моим замечаниям. Я была очень рада развязаться с этим визитом и поспешила пройти в комнаты императрицы вместе с королем.
На следующий день король собрался в обратный путь, раздав подарки свите императрицы. Мне он оставил в память дружбы бриллиантовый перстень со своим портретом. В одно и то же время Екатерина и Густав выехали из Фридрихсгама. Государыня проехала прямой дорогой в Царское Село и прибыла накануне дня своего восшествия на престол. Я не замедлила сорвать бриллианты с королевского портрета, заменить их маленькими перлами, алмазы подарить своей племяннице Полянской, которая в ряду других фрейлин присутствовала на придворном празднике.