Наконец старший сын главы рода прикрикнул на своих людей, заставил их прекратить бесполезные поиски. Сощурив глаза в щелочки, он во всеуслышанье холодно обратился к Мещерину:
– Это и есть известный лишь тебе ключ к сокровищам?! За него ты торговался со мной?
Мещерин не мог скрыть, что исчерпал запас предположений и знаний о способах доступа к кладу.
Тогда монгол повернулся к своему среднему брату.
– Какой нам толк в этом кресте? Нам долго возвращаться и надо вернуться засветло. Приведем сюда завтра всех, кто здоров. Перероем здесь каждую пядь земли, а, если понадобится, простучим эти стены. Найдем знак входа без указаний тени.
– А что будем делать с ними? – кривой улыбкой обнажил жёлтые зубы его брат, кивнув на пленников. Но, казалось, уже знал ответ, созвучный его собственным намерениям.
– Этого хотел видеть отец. – Старший сын главы рода отвернулся от Мещерина. – А тех? Обоих связать и туда.
И он небрежно махнул полнеющей рукой в сторону пропасти.
Настя оказалась поблизости от места, где искали иероглиф входа, и ее тут же схватил похожий на хищную птицу кривоногий воин. Под ее отчаянные крики двое других подступили к Борису, с опасливым ожиданием его яростного сопротивления вынули свои кривые сабли. Их обманула и обрадовала его внешняя покорность судьбе, как если бы он смирился с неизбежностью своего конца. Присев на корточки, он сложил ладони перед лицом, будто предался молитве... Но внезапно черпанул пригоршней разрытую ножами землю, в кошачьем прыжке бросил её всю в глаза тому, кто оказался неопытнее и ближе напарника. Воспользовавшись замешательством ослеплённого воина, перехватил держащую оружие руку, ребром ладони молниеносно рубанул по горлу и, выхватив из руки саблю, толкнул безвольное тело на саблю второго степняка. Единственным выпадом клинка он разделался и с ним, чтобы тут же кинуться к кривоногому монголу, который тащил к пропасти отчаянно сопротивляющуюся девушку. Кривоногий вынужден был оглянуться и ослабить хватку стервятника, так как ему пришлось живо схватиться за рукоять кинжала. Он взвыл, укушенный Настей за ухо; а она, как дикая кошка, извернулась, вырвалась из единственной держащей её руки, метнулась к Борису, чтобы спрятаться за его мускулистую спину. Прикрывая её, по-звериному сверкая зрачками, Борис отступил к стене с крестом, при этом дополнительно вооружился, подобрав саблю второго убитого степняка. Это произошло так быстро, что остальные воины не успели разобраться, кому из своих помогать в первую очередь и только мешали одни другим.