Он взял ее в руки. Он купил ее.
Следующим вечером он сидел в маленьком кафе под названием "Счастливая лошадка", склонясь над несколькими последними страницами. Небольшие коринфские колонны сигаретного дыма словно подпирали низкий потолок, и свет разнообразных настольных ламп не проникал далеко. Несмотря на все это, место казалось популярным для чтения. Семь из восьми других посетителей занимались этим.
– Пресно, – хмыкнул он, закрывая книгу с соответствующей миной.
– Действительно? – худощавый тип лет тридцати пристально посмотрел на него поверх старомодных очков в проволочной оправе. Это было, конечно, рисовкой, ведь любой дефект зрения мог быть исправлен за несколько минут при помощи дешевой операции всего лишь за один визит к врачу. – Просто я тоже читал это и счел блестящим. Как это могло показаться вам пресным? Или вы имели в виду кофе?
– Нет, я имел в виду книгу, – отозвался Бестер.
– Ну, и?
– Не бесцеремонно ли, как по-вашему, требовать объяснения? Может быть, я угрожаю вашему мнению, а, следовательно, вам?
Мужчина чуть-чуть скривил губы.
– Может быть. Могу я ли попросить более вежливо? Или вы боитесь, что не сможете отстоять свое мнение?
– Оно не нуждается в защите, – Бестер отвернулся, но затем повернулся снова. – Но если вам нужно знать… Я нахожу стиль безвкусным, избитым и примитивным. Философия – перелицованный квази-буддистский сентиментализм двадцатого века, который тогда уже перекраивали; здоровый кусок заимствован книги Г'Квана. Рассказ от первого лица, настоящее время – это все претенциозно, а от попыток воспроизвести поток сознания Фолкнера бы стошнило.
– Я думал, это поэтично и проникновенно.
– Ну, – сказал Бестер, – так вы ошиблись. Меня не упрекайте.
Молодой человек коротко пренебрежительно хмыкнул.
– Не взяли бы вы на себя труд изложить это письменно?
– Что вы имеете в виду?
– Я редактирую маленький литературный журнал. Париж нынче полон писателями, и многие мысли у них вполне великолепны. Многие нет. Я думаю, в этом не мешало бы разобраться, и мне для этого нужны критики.
– Но насчет этого романа мы не согласны.
– Согласие – не камень преткновения. Читать, думать, выражать что думаешь…
– …продавать свои мнения тем, кто сам думать не умеет?
– Да, именно. Или, в некоторых случаях, тем, кто станет спорить с вами. Девяносто девять из ста, брось я вызов их мнению, капитулировали бы или отвернулись. Э, чего беспокоиться? Это единственное искусство, не стоящее споров о нем – кроме того, чем оно является, потому что ничто не бессмысленно так, как искусство, о котором не спорят, которое не критикуют, так что…