Волк помолчал. Потом вздохнул и отошёл в сторону.
- Ладно. Иди к себе.
Я поражённо вскинула голову. Как? А занятия?
- Подождите, а тренировка?.. – растерянно попыталась возразить я, но мастер с нажимом повторил.
- Иди. Тренироваться будем завтра. А сейчас… если хочешь, можешь попросить Ленту позаниматься с тобой на «стенке».
«Стенкой» называлась часть одного из больших тренировочных залов, имитирующая кору деревьев и поверхность скал. Её сделали специально для Кашкаев, чтобы те могли развивать данные им природой «цепляльные» и «карабкательные» навыки.
Я кивнула, и, пробормотав: «Всего хорошего, Ворл… мастер», - поспешила уйти из зала. За месяц тренировок я успела выучить для себя – он не любит повторять дважды.
Однако на выходе он окликнул меня. Когда я обернулась, то увидела улыбку на его морде, почти такую же, как в подземелье.
- Ты поблагодарила меня, а я хотел сказать «спасибо» тебе. За то, что ты не оставила меня, даже когда я просил. Когда я чувствовал на себе твой взгляд, мне… действительно было немного легче.
Последние события произвели на меня тяготящее впечатление. Но, рано или поздно, всё проходит. Вот и здесь шипованные колёса боевой телеги жизни в Дорганаке вернулись в свою колею. Почти…
Тренировки возобновились. В той же пропорции времени и нагрузок.
Но я больше не могла смотреть на Ворлока прежними глазами. Раньше он был мне просто симпатичен, но теперь я испытывала к нему достаточно противоречивые чувства, как к другу и, одновременно, как… ко второму отцу.
Лента… наверное, потом Ворлок рассказал ей о нашем разговоре. Внешне наши дружеские отношения почти не изменились, но я заметила ту ненавязчивую опеку, которой она меня окружила. То есть… она и раньше мне помогала. Но теперь она стала для меня как бы старшей сестрой…
Кстати, одно замечание о тренировках с ней. Раньше они с Лоргом вместе натаскивали меня: ловкость, скрытность, скорость. Но позже заниматься этим стал исключительно Лорг. Рысь же начала посвящать меня в основы целительства, уча распознавать полезные травы и готовить из них отвары и мази. Я усердно училась этой тонкой науке, сверхъестественным шестым чувством ощущая, что вскоре не на кого будет надеяться, кроме себя самой.
Одним словом, загрузили меня. Сильно и надолго… но это, на самом деле, лишь помогало мне переживать произошедшее. Как-то…как-то нехорошо всё это отпечаталось в душе.
Всё осталось тем же, и всё же неуловимо переменилось. Может быть, из-за того, что я стала иначе смотреть на людей. Людей, у которых душа отражалась в обличье зверя.