— Что ты так смотришь? Не бойся, не убью тебя, не кину в волны, — засмеялся, но, показалось мне, принужденно. — И я не маньяк-насильник.
Теперь я уже хорошо расслышала в голосе Артура иронию и легкую насмешку. Ах, вот как, я для него глупая малолетка? Ну нет, не дам ему дразнить меня глупыми шутками! Не дам смотреть в некоторые мгновения, будто бы безмолвно нашептывая: "Ха-ха, ты малышка, как и Амалия!"
— Не маньяк? — переспросила я. — А жаль.
Он недоуменно посмотрел на меня. Удивился всего на миг, но все же удивился.
— И жаль, что не насильник, — зудела я. — У меня такое хобби — гулять с насильниками. Тогда прогулка имеет какой-то смысл.
— Бесстыжая девчонка, — мой ангел откровенно скалил зубы.
— Бесстыжая девчонка идет с тобой.
Сейчас я плохо различала черты его лица и тела, его покоряющую мужественность, и мне легче было вести разговор о чепухе, ни о чем. Но он и тут оказался коварным — запах его одеколона или лосьона был невозможным… колдовским… умопомрачительным. Иногда я не соображала, что помрачает мой ум — голос его или запах. Нет, нужно заговорить о чем-то конкретном, иначе я опять начну блеять глупости.
— Почему ты приехал один?
— А чем плохо?
— Разве у тебя нет никого? Девушка…
— Моя девушка осталась дома, — ответил деловито.
Да, у него их должно быть штук десять: по одной на каждый день недели и четыре на воскресенье. А вот одна девушка — хуже. Нет, не хочу знать подробностей…
— А-а-а!
Я схватилась за стопу.
— Что случилось?
— Меня кто-то укусил! Змея!
Артур осветил песок маленьким фонариком:
— Это не змея, а краб. Но они больно щипаются, да. Покажи, где ущипнул? — Мой ангел усадил меня на какой-то камень, стал передо мной на колени и сцапал мою стопу, за которую я опять взялась. — Да покажи же!
— Ой, больно!
— Сейчас пройдет.
Он принялся осторожно потирать больное место. Ничего более умного они с крабом не придумали? Мое тело пронзила дрожь, сотрясая каждый, самый крохотный нерв. Я проглотила слюну, но глотать было нечего. В темноте мы посмотрели друг на друга… долго, бесконечно долго. Сердце мое стучало, как молот, а он гладил ссадину все осторожнее и нежнее.
— Эти крабы могут поранить. Тебе повезло.
Даже Кирилл, который умудрялся довести меня почти до белого каления, не был бы в состоянии вызвать столько эмоций такими банальными жестами.
— Краб, говоришь? — шепнула я еле слышно. Забыла об обиде "сопливой малолетки", забыла о разнице в возрасте…
— Болит? — спросил этим своим бархатным голосом.
— Нет… — шепнула я. — Спасибо.
— Тогда можем идти в гостиницу, — сказал вдруг обычным, деловым тоном.