Определенное замешательство и непонимание рождается из-за того, что не всегда помнится важный момент, связанный с тем, насколько ответ гуру является существенным. Гуру на самом деле не слишком заботит ответ на вопрос как таковой. В действительности гуру интересует обусловленность, являющаяся причиной страданий ученика, и вопросы ученика как раз и показывают эту обусловленность. Прежде всего гуру интересует устранение этой обусловленности. Ученик же изначально заинтересован в "приобретении" знания как такового на интеллектуальном уровне. Гуру прекрасно осознает, что не существует такой вещи, как "неведение", которую можно было бы устранить приобретением знания. Он знает, что каждый индивидуум - это вселенское Сознание, отождествившееся с индивидуальным организмом тела-ума, и что такое отождествление и есть то самое неведение, о котором говорит ученик. Ученик думает, что именно приобретение знания избавит его от неведения, но гуру знает, что неведение само по себе есть результат такого позитивного (positive) действия, как отождествление. Любое последующее позитивное действие со стороны иллюзорного индивидуума, такое как духовная практика или дисциплина, лишь усилит отождествление. Поэтому гуру должен действовать осторожно, но решительно, направляя ученика таким образом, чтобы тот нашел (или думал, что нашел) ответ самостоятельно.
Поразительно яркий пример этого явления содержится в диалоге между Аштавакрой, гуру, и его зрелым учеником, царем Джанакой. Из того, что царь созвал собрание самых мудрых и самых знающих ученых для обсуждения духовных вопросов, ясно, что сам царь не был новичком в таких вопросах духовности, хотя, возможно, испытывал определенное замешательство под воздействием различных, часто противоположных, взглядов и мнений в данной области. В то же время, Аштавакра, по-видимому, был тронут той искренностью, с какой Джанака стремился получить его духовное руководство, его смирением и самим его главным вопросом. Джанаку не интересовало предстоящее развлечение в виде дебатов между учеными мужами. Не интересовал его и вопрос о грехе и добродетели, аде и рае. Его глубоко интересовал вопрос о том, как можно достичь освобождения. Он понимал, что никакого освобождения без свободы от страстей быть не может, поэтому его следующий вопрос относится к обретению бесстрастности.
Ответ Аштавакры таков:
"Дитя мое, если ты стремишься к освобождению, избегай объектов чувств как яда и стремись к прощению, искренности, доброте, удовлетворенности и истине так, как ты бы стремился к обретению нектара". (2)