— Да… — я в последний момент сдержался и не высказал пару хороших выражений. — Если это правда, я сам его демонам скормлю!
— Нет, Маэл! Если это правда, тем более, если это правда, ты прикроешь его.
Я закрыл лицо руками. Я многое мог сказать, но толку? Суть дела от этого не измениться.
— Ты понимаешь, о чем ты меня просишь?
— Да, Маэл, прекрасно понимаю и… поверь мне самому гадко. Мы даже офицеров акулам скармливали за меньшее, и потом оформляли несчастный случай. А теперь…
— Если это правда, то зачем Валерий нам тогда нужен? Может ему лучше тихо исчезнуть?
— Не говори ерунды, — скривился адмирал. — Он сенатор. Ты прекрасно понимаешь, как его будут искать. И потом, это дела не меняет. Случись что-нибудь с ним, и мы потеряем единственный шанс на победу.
Реджинальд Малькольм прав. Есть небольшой шанс, что нам удастся и без Валерия справиться, но он очень небольшой. Валерий имеет большой вес в Сенате. К его мнению прислушаются многие. Не меньше десяти человек проголосуют, так как захочет он. А Сенат не Ассамблея, где даже сто голосов не играет большой роли. В Сенате всего семьдесят представителей и пятьдесят сенаторов. Каждый голос на счету. Хочу я этого или нет, но мне придется любым способом прекратить дело против Валерия.
Наше внимание привлек шум за окном. Я, Малькольм и другие посетители столовой подошли к окнам. По улице шла демонстрация. Люди в простой и грязноватой одежде шли и размахивали красными флагами. Несколько человек несли большой транспарант с написанным на нем требованием сократить рабочий день до десяти часов.
— Пролетариат вышел на улицы, — негромко сказал Малькольм.
— Давно?
— Скоро будет месяц, как был создан профсоюз рабочих Райхена. Он нелегален и часть его руководителей сидит в тюрьме. Деятельность профсоюза запрещена, но не похоже, чтобы их это волновало.
— Я иногда думаю, так ли уж не прав Рэндал, — задумчиво сказал я.
— Хочешь остановить заводы? Тогда подумай, что сделают они, — Реджинальд кивнул на идущих рабочих, — когда их оставят без работы? Вернутся к давно проданным участкам земли в деревнях? Пойдут работать в ремесленные цеха, где мест для них нет? Рэндал не может понять одного, что уже поздно. Останавливать прогресс сейчас — все равно, что вставать на пути уже разогнанного паровоза. Даже если машинист захочет, он все равно не сможет остановить состав.
— Я знаю.
Все оказалось куда хуже, чем я опасался. Дело на Валерия было не просто заведено, оно было закончено. Осталась всего пара дней до его передачи в суд и официального предъявления обвинения. Дело расследовалось в глубокой тайне, и никто ничего про него не знал. Все попытки остановить его или хотя бы замедлить ни к чему не привели. Ни один из моих людей в столичном отделе жандармерии ничего не мог сделать. Все, что я смог узнать, так это имя сыщика.