На кухню доносилось каждое слово. Тетя Альма, конечно, сильно преувеличивает. Знает с детства и потому любит. Зоя тоже сказала: «Чем больше я тебя узнаю, тем больше ты мне нравишься». Но это все не так. Надо посмотреть со стороны, глазами чужого беспристрастного человека. Все в ней среднее, незаметное. Ни одной яркой черты. А время с каждым годом что-то уносит…
Дядя Липарит стукнул стаканом о стол.
— Проклятая война…
Студенческий товарищ мамы и отца, он хотел, чтобы Рузанна вышла замуж за его сына Алика. Еще когда Рузанна была маленькой девочкой, дядя Липарит, входя в дом, с порога кричал: «Где моя любимая невестка?»
Алика убили на войне. Но вряд ли Рузанна вышла бы за него. Они росли, как брат и сестра. Рузанна не любила Алика по-настоящему. Она никого не любила, и ее никто не полюбил. Просто так случилось, и война тут ни при чем.
Но нельзя так долго стоять на кухне. Надо выйти, посмеяться над собой, пошутить. Это самое правильное.
— Вы уж как-нибудь примиритесь с тем, что ваша дочь осталась в старых девах. И не грустите по этому поводу. Лучше послушайте, какое кафе откроется на углу площади. Стены расписные, на полу ковры. И приглашен специалист, который знает пятьдесят рецептов варки кофе.
— Это где же? — спросил отец. — Где сейчас закусочная?
— Вы на него посмотрите! — возмутилась мама. — Он все закусочные города знает!
— А что я, не мужчина?
Дядя Липарит снял со стены тару. Мама и тетя Альма запели тонкими голосами веселую девичью песню про красные башмачки:
Башмачок ты мой маленький,
Точно роза, мой аленький…
Рузанна легко поплыла по комнате, плавно изгибая руки и отвернув в сторону лицо. Отец дробно бил по сиденью стула, как в бубен.
Дядя Липарит держал тару высоко, у самого подбородка, и, полузакрыв глаза, весь отдавался музыке.
Кончив танцевать, Рузанна взмахнула платком и объявила:
— А оформлять и оборудовать новое кафе буду я!
* * *
Можно было закончить эту работу быстро. Но неизвестно, сколько времени потребуется художнику.
В длинном зале с невыветрившимся винным духом орудовали штукатуры, с грустным лицом бродил Баблоев. Рузанна побывала на складе, отвергла ярко-синий плюш, выбрала пепельно-желтый атлас.
Зоя сказала:
— По-моему, для портьер будет марко.
Рузанна возразила:
— Зато красиво.
Между двумя инженерами отдела не возникало разногласий. Как-то незаметно к Зое переходили объекты жилищного строительства. Сейчас в эксплуатацию сдавался большой жилой дом, и Зоя была членом комиссии по распределению квартир. Целые дни она разъезжала, обследуя бытовые условия жизни сотрудников, претендующих на площадь в новом доме. У входа в министерство ее всегда кто-нибудь ждал. «Вы сами видели, как у нас тесно, правда?»