— На то и торговля. Надо вперед смотреть.
— Разориться-то и нынче можно; у кого голова с трещиной.
— Верно! Соображать и нынче следует.
— А как соображать? Как вперед заглянуть? Что там увидишь? Дороги стали длиннее, а при длинных дорогах и глазам надо дальше видеть.
— Верно! На том конце длинной дороги караван вышел, а тебе на другом конце надо знать, чего он везет.
— По нынешним делам доходнее самим ездить.
— А вы что же?
— Я-то тяжел на подъем.
— Мне хоть и шестьдесят, я бы поехал, если расчет будет. До Трапезунта дорога спокойная, своя. До Индийского моря через весь Иран — своя. Теперь до Хиндустана ходи без опасенья. На армянские базары езжай, как к себе домой. Золотой Орде прошло время. До Китая вот, правда, своей дороги еще нет.
— Турки османские недавно наших караванщиков порезали.
— Дерзки! Но порезали они не наших, а генуэзцев. Да другие-то генуэзцы с той стороны намедни привезли товар, провезли!
— Видел их. Они до Трапезунта морем доходят. Нам к ним ехать боязно: не мусульманский народ. Как торговать с неверными?
— Русы, однако ж, с нами торгуют.
— Дальше Сарая ордынского русы сами не ходят. Русский товар к нам сарайские купцы возят.
— Однако ж в Орде с ними торгуемся. Ни нам от русов, ни русам от нас убытка нет. А тоже — не мусульмане.
— Не мусульмане, а без их товаров не обойтись.
Мулло Фаиз взглянул опасливо на дверь, нет ли за ней ушей богослова, и, прищурив глаза, сказал убежденно:
— Когда хочешь торговать с выгодой, спор о вере отбрось; спорь о ценах.
— Да, длинны наши дороги. И как эту даль угадать, как?
— Да, гадай не гадай…
Садреддин-бай решился доверить Мулло Фаизу:
— Намедни к звездочетам ходил. Когда из Хиндустана еще смутные слухи шли.
— И что ж?
— Угадал звездочет.
— Как это?
— Индийская звезда, говорит, ушла из треугольника Стрельца в треугольник Весов. А весы — это торговля.
— Угадал!
— Наука!
— А где он, звездочет этот?
— У гробницы Живого Царя.
— Не погадать ли?
— Я не прочь.
— Но гадайте опять вы. Дело у нас общее, а как гадать, вы уже знаете…
Вскоре оба кожевенника снова протолкались через базар, торопясь к Железным воротам. Надо было поспеть к усыпальницам Шахи-Зинды и управиться с гаданьем, прежде чем муллы позовут верующих на вечернюю молитву, прежде чем городские ворота закроются на ночь.
Как всегда, по холмам Афрасиаба среде могил бродили одинокие люди чтецы Корана, плакальщицы, землекопы с мотыгами. У лазурных усыпальниц толпились длинноволосые дервиши в своих темных ковровых лохмотьях. Муллы в снежных чалмах, вельможи в индийских цветных тюрбанах, нежных, как утренние облака. Женщины, скрытые под серыми плотными накидками, обшитыми цветными шелками либо бисером или жемчугами.