— Может, и студень, — согласился он. — Я окрестности вообще плохо знаю, это ж глубокая Зона. Но о Ртутном озере слыхал. Только оно… — Покрутив головой, Мишка так и не понял, где именно озеро, махнул рукой наобум. — Там, похоже.
— А еще впереди красный огонек, — пробормотала Яна.
— Чего… Ух! — Большой тоже заметил мутное красное пятно в тумане и покрепче сжал острый камень в руке. — И правда… Митяй, стоять! Что там?
— Не стоять — идти, — отрезал Митяй и чуть не побежал.
— Что там горит?
— Семафор.
— Чего? Откуда тут… А! — вдруг воскликнула Яна с таким выражением, что Мишка уставился на нее. — Так это же ветка, по которой, говорят, ходит поезд-призрак!
— Чего-о?! — Мишка еще больше выпучил глаза и остановился. — Че за фигня?
— Пошли… Поезд-призрак. Есть такая легенда. Ты что, не слышал?
— Мало ли легенд в Зоне? Митяй, стой! А ну объясни!
Но проводник торопился вперед. Красное пятно приближалось, вскоре рядом с путями показался трехметровый столб, покрытый серебристой краской. На вершине столба чернела вертикальная панель, где под козырьком ярко горела встроенная лампа, свет которой лился в сторону болот. Видимо, дамба там поворачивала, потому пятно получалось размытым — семафор к людям боком стоит.
— Митяй! — повторил Мишка.
— Ну, что опять? — проворчал проводник и остановился, озираясь.
— Ты знаешь про поезд?
— Да, ездит тут… Я и хочу побыстрее вперед, пока он не появился.
— Почему вперед?
— Да потому, что там внутри… Короче, лучше спрятаться. — Он перешагнул через рельсы, постоял, таращась в темноту. — Но где? Насыпь узкая, склоны голые, в топь нырять неохота. Можно у подножия залечь…
Глубокий сильный гудок тепловоза взорвал тишину над болотом.
— А-а, едет! — в голосе проводника прорезался неподдельный ужас.
— Что? Где?! — всполошился Мишка и тут ощутил легкую вибрацию земли под ногами.
Далеко впереди туман разрезал толстый луч прожектора — он тянулся наискось, рассеивая морось впереди, где дамба искривлялась, делая поворот.
— Ходу! — Митяй рванул вперед, навстречу прожектору.
— Стой, ты куда?!
— Жить хотите — за мной!
Они побежали вдоль полотна. Насыпь вдруг сузилась, в темноте тут запросто можно было свалиться вниз.
Земля подрагивала все сильнее, силуэты тепловоза и вагонов росли, обретая форму.
— Стрелка! — выдохнул Мишка, поняв наконец, что под семафором пути разветвляются — один обрывается на краю насыпи. — Но… — он растерянно задрал голову.
Красный глаз семафора на столбе говорил об одном: поезд должен остановиться и… Здесь насыпь расширялась, образуя ровную земляную площадку с торчащим наискось вверх чугунным рычагом. Рядом виднелась будка обходчика, напоминавшая сортир в огороде — маленькая, с черным слепым проемом окна. Склоны стали пологими, они уходили далеко в стороны, в болотную темень.