·
[63]*. Настолько тесной оказывается даже для чистого логика Канта связь, существующая между объективным
смыслом суждения и языковой формой предикативного
высказывания. Однако что касается развития языка, то все же ясно, что он лишь очень постепенно может пробиться к абстракции того чистого бытия, которое выражается в связке. Выражение «бытия» как чистой трансцендентальной формы связи всегда представляет собой для языка, изначально полностью погруженного в созерцание субстанциального, предметного
наличного бытия и неразрывно с ним связанного, лишь поздний и многократно опосредованный результат. Так, большое количество языков вообще не знает связки в нашем логико — грамматическом смысле и не нуждается в ней. Единое и общее выражение того, что обозначается нашим «связующим словечком
есть», отсутствует не только в языках первобытных народов — таких, как большинство африканских языков, языки американских аборигенов и т. д., — но и в других высокоразвитых языках. Даже там, где имеется отличение предикативных отношений от чисто атрибутивных, первый род отношений не нуждается ни в каких специальных языковых пометах. Так, например, в урало — алтайских языках соединение языковой формы субъекта с языковой формой предиката осуществляется почти исключительно их простым соположением
[31]. В других языках хотя и встречаются неоднократно выражения, которые на первый взгляд могут выглядеть как полностью соответствующие нашей связке, однако в действительности они значительно уступают ей в универсальности ее функции. Как выясняется в ходе более детального рассмотрения, связочное «есть» не обладает в этом случае значением универсального выражения, служащего связующим элементом как таковым, поскольку ему дополнительно присуще частное и конкретное, чаще всего пространственное или временное значение. Вместо чисто реляционного бытия обнаруживается выражение, обозначающее существование в том или ином месте — тут или там — или же существование в тот или иной момент. В соответствии с этим наблюдаются различия в употреблении мнимой связки в соответствии с различным пространственным положением субъекта или его прочими наглядными изменениями, так что используется другая «связка», если субъект, о котором идет речь, стоит, а не сидит и не лежит, другая, если он бодрствует, а не спит и т. д.
[32]. То есть место формального бытия и формального смысла занимают в этих языках всегда более или менее материально воспринимаемые выражения, еще словно несущие на себе окраску единичной, чувственно данной действительности