– Брэк! – скомандовал Шэф, с брезгливой гримасой отшвыривая Дениса на диван. Он немного помолчал, а затем продолжил, – ну что ж… раз пошла такая пьянка… да, – ты мне нужен… не спорю. – Денис бросил на него подозрительный взгляд, – что-то дорогой руководитель больно легко признавал этот факт, – не к добру… – Но!.. В крайнем случае я без тебя обойдусь… а вот ты без меня… – нет. – Он дал время угрюмо молчавшему Денису обдумать свои слова, а затем продолжил. – В принципе, ты можешь уйти прямо сейчас, я даже дам тебе какую-нибудь одежду… конечно, ни шкиры, ни дырокола ты не получишь… да-а и еще, не строй иллюзий, – в Орден тебя не возьмут, никто тебя учить не будет, – я благотворительностью не занимаюсь, и как ты понял, – мое слово здесь кое-что да значит… Но ты не пропадешь… думаю ты сможешь пристроиться в дружину какого-нибудь барона, или даже графа, – Пчела с красным поясом на Маргеланде с голоду не умрет, и… если тебя устраивает перспектива до конца жизни остаться в средневековьи с его срачем, вонью, отсутствием антибиотиков и прочее, прочее, прочее, – то флаг тебе в руки и барабан на шею! – Шэф помолчал и нанес завершающий удар. – Кроме того, ты наверно забыл, – но у нас договор… и если ты помнишь, я заплатил за твои ноги на Тетрархе… порядочный человек, перед уходом, по крайней мере, отдает долги…
В карете наступило продолжительное молчание, в процессе которого Денису стало так стыдно, что покраснели уши. Стыдно ему было за все: и за то, что сорвался, как истеричная дамочка; и за то, что так легко получил взбучку от любимого руководителя, – как нашкодившего котенка натыкали носом в лужу; и за то, что позволил себе предстать в глазах верховного главнокомандующего, а самое главное! – в своих собственных, человеком непорядочным, не отдающим долгов, а таких Денис всегда презирал и сторонился, и вот на тебе… – сам очутился в их сплоченных рядах! На его счастье, видеть себя со стороны он не мог, а если бы смог, то настроения это зрелище ему бы не добавило, – уши у него стали одного цвета – то, по которому вдарил Шэф и второе, – незатронутое.
– Я знаю дверь на Сету, – буркнул Денис, продолжая обреченно хорохориться… А что ему оставалось делать? Бросаться на грудь главкома, «размазывая сопли и слезы по небритым мордасам», с воплем: – Шэф!.. Шэф!.. Прости меня ду-у-у-р-ру-у гре-е-е-е-шну-ю-ю-ю-ю!?..
Он был удручен и занят собственными переживаниями, а если бы и мог знать что творится в этот момент в душе командора, то не был бы удивлен, – Шэф был в бешенстве! Но! – Если бы Денис смог проникнуть в мысли главкома глубже, то здесь бы его поджидал большой сюрприз, – ярость верховного главнокомандующего была направлена не на Дениса, как можно было ожидать, а на него самого! Мудрый руководитель был полностью солидарен с тезисом то ли Черчилля, то ли еще кого из политиков: «Ошибка – хуже преступления!» Так вот, – он совершил ошибку! Он не заметил, не обратил внимания, не придал значения, что за время его отсутствия Денис изменился, и повел себя с новым Денисом, как со старым и это было ошибкой… Надо было немедленно исправлять ситуацию и спускать дело на тормозах… – иначе можно было заиметь в будущем огромный геморрой в виде ножа в спину… – причем как в прямом, так и в переносном смысле. Но и это было не самое главное, – самое главное было в том, что Денис был нужен Шэфу, он был уникален, его нельзя было заменить никем, – этого любого фиолетового или Мастера войны можно заменить, а Дениса никем не заменишь, – терять его было нельзя! Нельзя было допустить превращения Дениса во врага, и что совсем плохо, – скрытого врага, с камнем за пазухой. А значит, для начала, нельзя было допустить потери лица Денисом. Нельзя было допустить чтобы он затаил в сердце обиду, которая обязательно вырвется наружу, рано или поздно, в самый неподходящий момент, – предают только свои…