Выходить за ворота уборщики не стали, они свернули на хоздвор и прошагав в его дальний конец, через маленькую дверку попали в помещение, которое Денис для себя охарактеризовал как «Ангар». В огромном, высотой с двухэтажный дом, пакгаузе находились многочисленные люди, лошади и повозки, самых разнообразных типов и назначений, начиная с грузовых телег и заканчивая элегантными двуколками и каретами.
Вся эта мешанина находилась в непрестанном, броуновском движении и увертываться от людей, лошадей и влекомых ими транспортных средств, сновавших во всех направлениях, стало гораздо труднее, чем до попадания внутрь. Денис еще раз, с нарастающим раздражением отметил, насколько было бы проще, знай он конечную цель путешествия, – не пришлось бы тащиться хвостом за уборщиками, которых меньше всего интересовало удобство перемещения человека-невидимки. Усиливающееся раздражение привело к тому, что дал о себе знать пузырь внизу живота, – капля за каплей, там стала понемногу накапливаться ярость.
Этот пузырь был обратной стороной медали, – ведь как известно, у медали есть две стороны, – так вот, если спокойствие и уверенность в своих силах были лицевой стороной, то пузырь как раз и был той самой, пресловутой, – обратной стороной. Раньше все что пугало и раздражало Дениса оседало в его душе тяжким грузом, тянущим вниз, к земле, теперь же весь негатив, без которого в реальной жизни не обойтись, тут же трансформировался в невесомую, прозрачную, сверкающую, брызжущую злой энергией, янтарную субстанцию, конденсирующуюся в этом самом мешке внизу живота. С одной стороны это было хорошо, а с другой, – не очень…
Неторопливое (мягко говоря) путешествие, отягощенное пусть небольшими, но постоянными нервными встрясками, привело к тому, что у Дениса сбилось внутреннее чувство времени и он перестал понимать долго ли, коротко ли сказка сказывается и стало ему казаться, будто лимит невидимости вот-вот закончится, а никаких инструкций насчет того, что делать, когда Пчелы внезапно обнаружат в своих рядах неизвестно откуда взявшуюся личность в черном, как сама изначальная Тьма, облачении, у него не было, что спокойствия также не добавляло, а вот раздражения, – наоборот.
«Блииин… я как Золушка за минуту до полуночи, – сейчас начну туфельки терять… хрустальные… к едрене фене!..» – промелькнула тревожная мысль.
«Ага… ага… – внес свою лепту внутренний голос, – кареты превратятся в тыквы… а Шэф… – в крысу!»
«А он и есть крыса! – в запале отозвался Денис, – нет чтобы прямо сказать куда идти! А то ползи за этими…» – тут он осекся, и обзывать белопоясников, тащивших его вещи, не стал, – они-то ни в чем виноваты не были, а Денис был справедливым человеком.