— И вы, и мы — накануне вашей новой прозы. Чего нам и вам от нее ждать?
— Мне нужно только просить эти космические потоки, чтобы они продолжали на меня изливаться, потому что я, правда, очень хочу ее дописать. Еще не знаю, что это будет, но ориентируюсь на то, чтобы написать про свою жизнь мемуар, потому что никакой другой жизни я не знаю. И я постараюсь важное для меня подумать, вспомнить, помыслить. Мне интересно, что пока я пишу, все ветвится. Склероз отступает, я начинаю вспоминать людей, они выходят со своими историями, и я их записываю. А потом надо все это жестко сечь, потому что нельзя так разветвляться. Но заниматься этим — большое удовольствие.
— У этого текста уже есть название?
— «На малом огне».
«В 1934 году папа был молодой, языков не знал, а мама знала, и на ней было синее платье и красные бусы. Она шла по длинному, бесконечно длинному коридору Главного здания университета, и солнце било во все его бессчетные окна и слепило глаза. Неизвестно, что бы из этого вышло, но тут товарищ Сталин убил товарища Кирова руками товарища Николаева, и дворян, как направивших злодейскую руку врага, стали высылать. Мамину семью тоже. Лозинские уже имели небольшой опыт отсидки: бабушка Татьяна Борисовна в начале двадцатых просидела в тюрьме два месяца, дед Михаил Леонидович «присаживался» дважды. Один раз ему вменили то, что он был сопредседателем Цеха поэтов. Что за организация? Должно быть, контрреволюционная. «На чьей стороне вы будете, когда нападет враг?» — дознавался чекист. «Надеюсь, что на Петроградской», — отвечал дед. Тогда такие шутки еще проходили, за легкие каламбуры зубов не выбивали. Но 1934 год был не чета двадцатым, да и анамнез у Лозинских был нехороший: у бабушки в 1929 году на равелине Петропавловской крепости был расстрелян брат Саша, у деда мать и брат Гриша бежали за границу: камыши, лодка, надежный проводник, укравший оба чемодана со всем, что в них было. (Золотые часы, на которые думали прожить первое время. У кого-то они и сейчас тикают. Что сделается за восемьдесят лет с хорошими золотыми часами?)
Лозинские собирали чемоданы, а папе пришло в голову вот что. Если он женится на маме, то она станет членом другой семьи, и тогда ее не вышлют, и она сможет доучиться и постигнуть тайны электромагнитного излучения. Так он и сделал. Ему было семнадцать. Они зарегистрировались в загсе, пожали друг другу руки и разошлись, маме нужно было домой, она была девушка из порядочной семьи, и ей даже помадой не разрешали пользоваться, потому что это легкомысленно и совершенно не нужно.