— Бандитов ловят, — сказала тетя Поля, зевая. — Бегают по крышам, окаянные. И все их сюда тянет, в Азию, со всей России сюда зимой бегут. Места им там, видишь, мало!
— Места в России, тетенька, теперь и впрямь мало, — отозвался снизу хриплый мужской голос. — А эти, на крыше, ну какие ж то бандиты! Пацаны, от дому отбились, все на войну хотят попасть, думают, уйдет она от них — война-то…
Женька попыталась заглянуть в окно, но ничего не увидела, только заметила чьи-то ноги в немыслимых, совсем развалившихся сапогах, подвязанных веревкой. Сапоги, видно, болтались на худеньких ногах, они с трудом переваливались, хлюпая по станционным лужам, а сзади что-то кричали, свистели, улюлюкали…
«А ведь он, наверно, прав, — подумала Женька. — Никакие это не бандиты».
Но тетю Полю такой вывод почему-то не устраивал, она стала доказывать с такой горячностью, словно от этого зависела по крайней мере ее судьба. Она с большим увлечением стала рассказывать, как ее чуть не ограбили на разъезде, еле она ноги унесла, а уж продукты — и думать было нечего — все забрали. Потом она вдруг смолкла, толкнула в бок Женьку и стала поспешно собираться — видно, сообразила, что наболтала лишнее, и испугалась, как бы теперь чего не вышло.
Они стали пробираться к выходу, перешагивая через чьи-то ноги, перебираясь по мешкам, чемоданам, каким-то кастрюлям. Наконец они выбрались в тамбур и стояли здесь, ожидая, когда поезд замедлит ход на полустанке. Тетя Поля с тревогой следила за бегущими под вагонными ступенями краями насыпи. Вдруг тетя Поля хлопнула себя по бедрам, всколыхнулась и заголосила негромко, раскачиваясь, будто хоронила кого-то:
— Ох ты ж, господи! Ведь не остановится! Ей-богу, проскочит, вот те крест — проскочит! Ах ты ж беда какая, ах ты ж, господи!
Женька сначала испугалась, потом ей стало смешно — тетя Поля напоминала курицу, которая кудахчет вокруг яйца, — но смешного, конечно, ничего не было. Поезд вез их все дальше и дальше и неизвестно, сколько еще он провезет, а потом ведь придется пешком тащиться обратно, и кто его знает, сколько придется им топать по размокшей, только что освободившейся от снега земле.
Прошло пять минут, потом десять, и не похоже было, что он вообще собирается останавливаться. Промелькнули какие-то строения, несколько белых домиков, затем длинный серый барак, обнесённый полуразвалившимся забором, и снова потянулась голая степь.
— Ну, все, — сказала тетя Поля с каким-то безнадежным спокойствием и со стоном вздохнула, — ничего теперь не поделаешь, теперь уж до самого Чинбулака потащит… Не догадалась я машинисту сальца подбросить…