Удовлетворения Фрэнк не ощутил. Он сел на кровати, взял сигареты с прикроватного столика и нервно закурил. Он обладал лишь телом, не душой Ирэн.
— Ирэн, он продаёт тебя, как шикарную куртизанку. Как ты можешь оставаться с ним? — воскликнул Фрэнк с досадой. — Или тебя устраивает то факт, что тебе приходиться за деньги спать, с кем попало?
Она обняла его и прижалась щекой к спине, и через паузу тихо проговорила:
— Не с кем попало, а с тем, кто мне нравится.
— Да? Твой муж вначале взял с меня чек, а потом только ты пришла. А если бы я тебе не понравился? — саркастически возразил он.
— Он спросил меня вначале, нравишься ли ты мне, и только потом предложил сделку тебе. А ты мне сразу понравился, — объяснила она. — Это я уговорила Мюррея пригласить тебя к нам в особняк, чтобы ты спел. Мне так хотелось услышать твой голос. Совсем близко. Сексуальный, бархатный баритон, от которого меня пробирает дрожь. Когда ты поешь, у меня кружится голова.
— Занятно. Неужели с твоим абсолютным слухом может нравиться моё ужасное пение? — спросил он насмешливо, пристально вглядываясь в её лицо, пытаясь определить, насколько она искренне говорит. — Разве я могу сравниться с тобой, Ирэн?
— Со мной? — удивилась она. — Что ты имеешь в виду, милый?
Он смял окурок в пепельнице, и, развернувшись к ней, пристально взглянул ей в лицо.
— Ирэн — ты великолепная оперная певица. Обладаешь божественным голосом. Очень сильным. Я влюбился, когда услышал, как ты поешь.
Она изумлённо посмотрела на него, широко раскрыв глаза.
— Хэнк, ты меня с кем-то перепутал. Я никогда не пела. У меня ужасный голос, моя сестра пела иногда, играла на рояле. Но я никогда не участвовала даже в домашних концертах. Все считали, что я отвратительно пою, — быстро проговорила она совершенно искренне.
Он замер, ощутив, как по спине пробежала холодная дрожь. Перед глазами вдруг вспыхнула механическая кукла из бара. И как гром средь ясного неба прозвучали слова парня: «Настоящей не существует. Она уничтожена». «Может быть, Уолт заставил какую-то другую женщину поменять внешность под Ирэн? Нет, зачем ему это?» — подумал Фрэнк. — «Кроме внешности, жесты, мимика, которую невозможно перенять у другой женщины». Он вздохнул и проговори сухо:
— Ладно, малыш. Разберёмся. Может быть, я перепутал.
Она вновь обвила его шею руками и спросила печально:
— Ты меня теперь разлюбишь? Потому что ошибся? Прости, если хочешь, я постараюсь научиться петь. Но я не знаю…
Её голос дрогнул, и глаза наполнились слезами, сделав ещё прекрасней. Будто под слоем чистейшей, прозрачной воды переливаясь, сверкали изумруды. Он обнял её, прижав к себе, мягко положил на спину и, наклонившись, начал целовать, ласкать, успокаивая, пока не ощутил новый прилив страсти.