Сюжет этой повести о фетишистах условно можно разделить на несколько смысловых частей:
- Белла прибывает, обосновывается в Вилкино, встречает Эдварда;
- Белла и Эдвард пялятся друг на друга;
- Белла узнает, что он вампир, они продолжают пялиться друг на друга, попутно трахают друг другу мозг пустыми и бессмысленными вопросами, топят друг друга в подростковых соплях и уничтожают нелепым, как глэм-металл, пафосом;
- Пялятся уже не только Белла и Эдвард, пялятся абсолютно все персонажи. Причем, пялятся на всех и на все. А эти двое мацаются, обнюхиваются, ржут, как два обкуренных наркомана, попутно все еще трахают друг другу мозг бессмысленными и тупыми вопросами, топят друг друга в приторных соплях и уничтожают слащавым, как Азис, лепетом;
- Белла и Эдвард делают друг другу жесткий петтинг, Белла почти доходит до оргазма и… вашу ж мать, вы кто такие, откуда вы взялись?!
Да, спустя почти три четверти полного отсутствия каких бы то ни было событий в романе появляются плохиши и надежда, что царящее уныние будет разбавлено хоть чем-то, кроме нелепого девчачьего фапа на картинку из журнала Cosmopolitan. Но надежда была безжалостно убита практически мгновенно полным отсутствием логики в действиях персонажей, идиотскими планами, и плюс ко всему Стефани нагло и неприкрыто разжигает американо-канадскую вражду. Спорю на задницу Паттинсона, многие девочки теперь канадцев просто ненавидят.
Вместо того чтобы сразу начистить гастролерам репы со счетом 7:3 и избежать дальнейших проблем, эти вурдалаки бегают и носятся, как побитые шлюхи, а потом все равно набрасываются всей гопотой и добивают единственного, полуадекватного героя во всей этой содомии. Кроме усатого папаши, конечно.
И все это блеклое подобие действия Стефани умудрилась описать так, что от него делается еще скучнее, чем было до этого, и единственная мысль, которая посещает: “Да когда ж это кончится?!”. И не только у меня возникнет такая мысль. Девочки тоже заскучают, поскольку до финального бала Белле и Эдварду почти некогда будет помацаться и обозвать друг друга морскими котиками.
Единственное, чего я не понимаю, что (ну, помимо отсутствия писательского таланта у Стефани) мешало ввести плохиша не в последней четверти, а в первой? Это стало бы прекрасным иносказанием трудностей на пути к совместному счастью и любви. Да чего уж там, это хотя бы добавило так не хватающей Сумеркам динамики. Тогда и мотивация у персонажей хоть какая-то имелась, а пресловутая любовь не смотрелась бы мечтанием об абстрактном, несуществующем идеале. Даже какой-никакой элемент романтики присутствовал бы, что ли. А то все это и вправду выглядит наигранным и нелепым, как подростковые фантазии на тему первого секса.