Свой брат сотрудник поднял голову, всмотрелся. Отчаянно гримасничая, вновь прибывший припал к стеклу, объясняя на пальцах: открой! Сотрудник встал, отворил створку и, равнодушно предупредив, что это будет стоить полбутылки крепленого, помог перелезть через подоконник.
— Ждут? — отряхивая колено, спросил вновь прибывший.
— В полном составе, — подтвердил сотрудник. — И Зоха с ними.
Вновь прибывший расстроился окончательно.
— Вот сучка! — пожаловался он. — Копает и копает! Так и норовит под сокращение подвести… А сюда не заглядывали?
— Да нет вроде…
— Ага… — сказал вновь прибывший и вышел в коридор. Бесшумно ступая, подобрался к темному, крохотному холлу, заглянул… Глазам его предстали три напряженных затылка: два мужских и один женский. Трое неотрывно смотрели в проем входной двери.
За их спинами он незаметно проскользнул в туалет, где тут же с грохотом спустил воду в унитазе и, напевая что-то бравурное, принялся шумно мыть руки.
Когда вышел, его уже дырявили три пары глаз. Бледная от бешенства Зоха стояла, уронив руки, причем в правой у нее был плотный листок бумаги, разбитый на две графы: «ФИО» и «Опоздание в минутах».
— Где вы были? — с ненавистью спросила она.
Он удивленно хмыкнул и оглянулся на дверь туалета.
— В сортире, — любезно сообщил он. — Здравствуйте, Зоя Егоровна…
— Когда вы явились на работу?
— Довольно рано, — сказал он, с удовольствием ее разглядывая. — Вас, во всяком случае, здесь еще не стояло…
— Ваш кабинет был закрыт! — крикнула Зоха.
— Ну разумеется, закрыт, — с достоинством ответил он. — Я был в кабинете напротив. Если не верите, можете спросить…
Зоха пошла пятнами, круто повернулась и выскочила из холла.
— Ну ты артист… — скорее одобрительно, нежели с осуждением молвил один из мужчин.
Отперев кабинет, он достал работу из сейфа и, разложив на столе, принялся с ликованием вспоминать всю сцену и какая морда была у Зохи. Потом зацокали каблуки и пухлая рука в кольцах положила перед ним кипу белой шершавой бумаги.
— Что это? — спросил он с отвращением.
— Срочно, — выговорили накрашенные губы.
— Но я же!.. — взревел он, раскинув руки и как бы желая обнять два пустых стола, владелицы которых пребывали в декретном отпуске.
Подкрашенные глаза на секунду припадочно закатились — и это должно было означать, что заказ спущен сверху.
Оставшись один, он некоторое время сидел, багровея, затем треснул ладонью по столу и, непочтительно ухватив кипу белой шершавой бумаги, направился к главному.
— А-а, сам явился? — зловеще приветствовал его главный. — Ну расскажи-расскажи, поделись, как это у тебя нос с гробинкой чуть не проскочил…