И я решился сделать ее путешествие памятным.
— Привет, Джуди! — сказал я как-то после обеда, когда мы случайно встретились у дверей библиотеки. — Вы готовы сыграть в шафлборд?
Это нельзя было назвать блестящим началом, но в путешествиях любое, даже самое неоригинальное предложение может сгодиться.
Джуди явно была довольна, что ее заметили, но она отклонила предложение. Она только что взяла в библиотеке книгу и спешила обратно в каюту, чтобы приступить к сеансу послеобеденного чтения своей тиранке.
— А как насчет выпивки сегодня вечером? — настаивал я, отчетливо давая понять, какой смысл я в это вкладываю.
— Гм, я бы очень хотела, но... — Джуди была польщена предложением, но очень боялась своей хозяйки.
— Я могу подождать, — сказал я, — пока миссис Майами-Бич уляжется в кровать со своими бигудями.
— О, хорошо...
— Подумайте об этом, — сказал я любезно, проходя мимо нее в библиотеку. — Я буду в баре в носовой части парохода.
Джуди пробормотала слова благодарности и в смятении поспешила прочь. Чувствуя себя примерно так же как «Санта-Клаус» после визита на Рождество к прилежному ребенку, я вошел в библиотеку взглянуть на полки с книгами.
Сразу за дверью на диване сидела Вики, положив ноги на подлокотник.
— Привет, — сказал я. — Читаешь что-нибудь бессмысленное?
— Очаровательно банальное чтиво! — Она показала мне название дамского романа, и мы вместе посмеялись.
Я чувствовал себя гораздо непринужденнее с этой новой Вики, потому что я приучил себя думать о ней как о совершенно другом человеке, а не Вики из Нью-Йорка. Та Вики была необразованная и ограниченная, становившаяся в интеллектуальную позу. Эта Вики была умной настолько, что понимала, насколько обременительны позы. Нью-йоркская Вики, окруженная выводком детей, слугами и слепо любящим отцом или мужем, была встревожена и капризна, полностью погружена в недовольство богатой избалованной женщины. Эта Вики была такая же прямая и раскованная, как ее отец в ту ночь, когда Скотт встречался с ним для шахматной партии.
Я посмотрел на дамский роман в ее руках и подумал о Корнелиусе, читающем книгу Гарольда Роббинса. Странно было, что Вики напомнила мне Корнелиуса, а не Эмили, но я уже давно понял, что Вики в корне отличается от своей тетки, точно так же, как я понял, что в отношении Корнелиуса к своей дочери заключена большая ирония. Он хотел, чтобы его дочь была отражением его сестры, которая для него олицетворяла все женские достоинства, но вместо этого он произвел дочь, которая слишком походила на него самого.
Если бы он это понимал, то вряд ли стал тратить время на беспокойство по поводу того, пьет ли она, употребляет ли наркотики, обрекая себя на преждевременную смерть. Эта женщина была очень живучей, несмотря на свою хрупкость. Кстати Корнелиус тоже культивировал в себе такой облик, чтобы легче было одурачить своих врагов. Со всей своей непредубежденностью я видел очень ясно, что эта женщина много страдала; ей пришлось пережить два неудачных замужества, она воспитывала пятерых детей, и при этом постоянное давление Корнелиуса, желающего затолкать ее в рамки образа Эмили. Но тем не менее она оправилась от всех невзгод и смогла найти в себе силы начать новую жизнь. Я вспомнил, что Корнелиус вынес одинокое детство, слабое здоровье, мать-тиранку и годы отупляющей мещанской скуки в Веллетрии — и все же умудрился не только вырваться из всего этого, но и овладел банком Ван Зейла и уважением всех, кто раньше мало считался с ним.